— Взгляни-ка на ту компанию! — сказал водитель грузовика и сплюнул из окна машины. — Да я бы лучше прокаженного подвез, чем этих выродков!
Гарри Митчелл откинулся на спинку кожаного сиденья. Он переводил взгляд с одной стороны дороги на другую, разглядывая группки хиппи, — они стояли в ожидании со своими сумками, картонными коробками и гитарами. Большой грузовик с ревом проехал мимо.
— Подонки! — не унимался водитель. — Люди будущего. Смешно! Вонючие отбросы, за дозу — горло родной матери перережут!
Грузовик поравнялся с тремя девушками в джинсах и майках. Они помахали водителю, делая неприличные жесты.
— Шлюшки! — Он снова сплюнул в окно. — Вот счастье, что у меня никогда не было детей! Моя старуха хотела, но я сказал — нет. Мое поколение тоже было не из лучших, но эти ребята!..
Гарри Митчелл достал из кармана рубашки смятую пачку «Кэмела» и предложил водителю. Когда оба закурили, водитель сказал:
— Ручаюсь, ты не догадываешься, с чего я решил тебя подбросить. — Он пристально взглянул на Гарри, прежде чем перевести взгляд обратно на дорогу. — Я тебе скажу. Ты прямо из армии. Я могу отличить парня, отслужившего в армии… отслужившего, как и я. В свое время пришлось покрутиться в корейской заварушке. Когда вернулся?
Гарри прищурился на черную ленту шоссе, бежавшую перед ним.
— Десять дней.
— Ага, — кивнул водитель. — Я еще чую армейский запах. Не сразу выветривается. Рад вернуться?
— Чего спрашивать…
— Поганая, но смешная штука… армия. Засасывает, а? Когда служишь, несешь ее на чем свет стоит. Когда увольняешься… одиноким себя чувствуешь, что ли. Я понимаю. Со мной так было, когда отслужил. — Он затянулся и выпустил дым из широких ноздрей. — Там вправду все так круто, как пишут газетчики-штрейкбрехеры?
Гарри беспокойно поежился.
— Тоска — вот что было круто.
Он помолчал, вспоминая влажную жару рисовых полей, джунгли и наводящие ужас засады. Нет, он не хочет об этом вспоминать. С этим покончено. Он оттрубил свои три года. Теперь это как грязная вода под мостом.
Водитель грузовика почувствовал, что этот большой светловолосый человек так же изнурен войной, как был он сам. Обидно, он-то хотел поболтать, услышать истинную правду о сражениях, но если этот парень не хочет говорить об этом — нет смысла настаивать.
Водитель — его звали Сэм Бенц — заехал в забегаловку у Дейтона-Бич: выпить пива и съесть сандвич. Он направлялся к Оранжвиллу, чтобы захватить оттуда груз фруктов на северный рынок. Такую поездку он совершал дважды в неделю, поездку, которую он все больше ненавидел из-за этих подонков, кишащих на шоссе, — они двигались к югу, хотели насладиться солнцем и морем и почти кидались под колеса, требуя, чтобы их подвезли.
В баре, потягивая кока-колу и поедая трехслойный сандвич, сидел высокий блондин атлетического сложения, с живыми светло-голубыми глазами, нос у него был не совсем на месте, будто когда-то чей-то тяжелый кулак сшиб его влево. Мужчине было около тридцати. По тому, как он себя держал, по худобе и ощущению уверенности, исходившей от него, Бенц понял, что тот только что отслужил.
Они разговорились, и именно Бенц предложил его подвезти, когда Гарри Митчелл сказал, что едет на юг. Бенц и вспомнить не мог, когда последний раз предлагал кого-нибудь подвезти, но этот парень ему понравился; он был не прочь с ним поговорить и обрадовался, когда тот согласился.
Ну что ж, подумал Бенц, если не об армии, то это не значит, что говорить не о чем.
— Ты едешь в Майами? — спросил он. — Я так далеко тебя не довезу. Моя стоянка в Оранжвилле… это на сто десять миль ближе.
— Я еду в Парадиз-Сити, — сказал Гарри. — Знаешь такой?
— Никогда там не был, но наслышан. Может, в Майами тебе было бы уютнее. Он проще. Парадиз-Сити — только для богатых. Тамошние копы не привыкли к такому народу, как мы. Может, тебя там какая работа ждет?
— Нет, но думаю, найду что-нибудь. Мне говорили, в начале сезона там может подвернуться случайная работа, — ответил Гарри. — Я все обдумал. Хочется немного солнца и морского воздуха. — Он усмехнулся. — Ты, наверное, думаешь, у меня все это было и во Вьетнаме, но я хочу солнца, чтобы просто полежать в свое удовольствие.
— Послушай меня, — сказал Бенц, и его тяжелое лицо неожиданно посерьезнело. — Когда я высажу тебя в Оранжвилле, иди окольными дорогами, держись подальше от шоссе. Не хочешь же ты толкаться вместе с этими подонками. Я понимаю, ты сам можешь о себе позаботиться. Все мы так думаем. Но ни один парень, даже самый крутой, не станет подвозить восьмерых или девятерых подонков… они поодиночке не передвигаются. — Он покосился на новый рюкзак, стоящий у ног Гарри. — Они увидят вот это и захотят взять. Часы твои их тоже заинтересуют, и поверь, когда эти подонки чего-то хотят, они это получают.
— Как-нибудь управлюсь, — немного нетерпеливо отмахнулся Гарри. Он говорил с уверенностью человека, знающего, как о себе позаботиться.
Бенц положил тяжелую руку на колено Гарри.
— Одиночка вроде тебя будет все равно что хромой лев против стаи шакалов. Это шоссе небезопасно. Меня просто доканывает мысль о поломке. Я видел достаточно драк в жизни и сам во многих участвовал, но дико боюсь застрять на этом шоссе со сломанной машиной. Эти малолетние гады накинутся на меня и машину, как белые муравьи, а я и пальцем пошевелить не смогу.
