Вместо предисловия
В свое время я сплавал на туристическом теплоходе по Волге из Ленинграда в Астрахань и обратно. Впечатления записывал в путевой блокнот. Подготовил для публикации в книге рассказов и очерков «Наедине со своим спокойствием». Рукопись книги сдали в производство в издательстве «Советский писатель». Тут накатила дем. волна, издательское дело рухнуло, рукопись мне вернули.
Прошло десять лет. Иногда беру, перечитываю написанное в ту минувшую эпоху, дивлюсь неповторимым ее чертам и причудам. Так, например, в 1985 году на туристических теплоходах плавали по Волге и другим рекам и водоемам «простые люди», еще их называли «тружениками», по профсоюзным путевкам, почти бесплатно. То есть никому из плывущих даже в голову не приходило, богатый он или бедный. Все были равны, что впоследствии осудили как уравниловку. И что еще удивительно по нынешним меркам — в то время государство, руководимое коммунистической партией, боролось с пьянством и алкоголизмом. Приверженцы зеленого змия, а таковых у нас большинство народонаселения, во время стоянок в приволжских городах бежали не на экскурсии, а в торговые точки за бутыльком, выстаивали длиннющие очереди. На борту теплохода спиртное не продавалось. Вот какая занятная история!
Мои путевые заметки о плавании по Волге с годами приобрели привкус исторического свидетельства. Право, интересно повспоминать, каково нам жилось в исчезнувшей с карты стране по названию Советский Союз.
Автор
Началось плавание с общего собрания пассажиров. Ответственные лица за рейс нас наставляли:
«...Не следует спать головой к незадраенному иллюминатору, а ногами, ибо... У нас, слава Богу, пока не бывало, а на других рейсах... Ладно, если ссадят, положат в больницу, а на обратном пути возьмут. А то оставят в каком-нибудь городе — и без возврата.
И надо, идя по трапу кверху, держаться за поручень. А утром, по инею, по склизели на палубе, не оскользнуться. Пить воду из-под крана можно, но лучше не надо, лучше из титана. Нет, не потому, что кто-нибудь получил инфекцию, а профилактически: лучше знать, чем не знать. И не надо втыкать в розетки вилки электронагревательных приборов: розетки таковы, что вилки в них не влезают, не нужно применять силу.
Пойдете в сауну — это можно и инфарктникам и сердечникам, при не слишком большом количестве инфарктов — не сидите в сауне подолгу; минут десять — пятнадцать и хватит.
И еще, товарищи, мы будем возлагать венки. Собирать деньги на цветы. В прошлом рейсе, к сожалению, оказался один молодой человек, он потребовал отчета: какие цветы, сколько стоят. Но это единственный случай.
Единственный молодой человек. Мы посмотрели в ваши лица, вы нам понравились. Среди вас, мы верим, подобного не случится.
Мы вас кормим хорошо. В основном пишут благодарности. Но два рубля восемьдесят копеек в день — это и достаточно, и не очень. Так что... Приходите в наш бар. Только мы очень вас просим, не приносите с собой спиртных напитков. И, пожалуйста, танцуйте. Мы думали, что без спиртного все застесняются, но видим: бывает весело и от чаю, кофе, соков.
Будете брать в Астрахани вяленую рыбу, смотрите ей в глаза. Глаза у рыбы должны быть ясные. Если глаза помутнели, если в них бельма, не берите, это подозрительно...»
Ночью грохотала якорная цепь. На рассвете окошки (иллюминаторы) застила бетонная стенка шлюза. Вода в ванне шлюза прибыла; «Алексей Сурков» поплыл по Свири. Река в лесных берегах — что на свете прекраснее этого? Большая река хороша, но еще лучше впавшая в нее маленькая речка, уходящая в лес, в осень. Теплоход вплыл в Ивенское водохранилище —большую лужу, с островками, с гривами леса на островках, и вот скользит вдоль берега, вызолоченного, как только что отреставрированный купол на храме Спаса на крови, жмется к берегу, как телок к матке. На берегу тонкие дымы-свечи березовых, осиновых стволов, полыханье ивовых, черемуховых листов, иссиня-зеленый мир не поддающихся моде сезона ельников-сосняков. Берег то ближе, то дальше. Перу никак не угнаться за тем, что зрит око.
И женщины глядят из-под руки...
Одна из них сказала: «Я коренная ленинградка». Так сказала, как будто саму себя похвалила. Другая сказала: «У меня папа армянин. Он всю жизнь, как я помню, мучается: «Зачем я уехал из Армении в Ленинград?!» И все собирается уехать в Армению. Армения — это единственное в мире. Ничего подобного нет. Моя настольная книга — «Уроки Армении» Битова».
Вот, стоило отвлечься в сторону женщин... «Алексей Сурков» пересек Ивенскую лужу, опять втянулся в пестротканую извилисто змеящуюся Свирь. В том месте, где река вливается в Онежское озеро, на берег высыпали избы Вознесенья, родины набирающего силу писателя Коли Конява. В Вознесенье приехал, закончив Ленинградский Первый медицинский институт, молодой доктор, будущий писатель Василий Аксенов, отсюда родом его первая повесть «Коллеги». Теперь Василий Аксенов один из ведущих писателей в США, русскоязычных. Не начни он в Вознесенье врачебную практику, иная бы ему выпала стезя. Об этом судовая информаторша-всезнайка умалчивает.
Показалось новое Вознесенье — серокаменное, с маленькими глазами-бойницами своих одинаковых окошек. Всезнайка сообщила по трансляции из своей будки: построен паром-катамаран через Свирь, что принесло экономию народному хозяйству. И скоро построят в Вознесенье корабельный завод такой громадности, что причальная бетонная стенка вытянется на полтора километра. То есть вместо Вознесенья станет нечто вроде Нью-Чикаго, только лицом не к озеру Мичиган, а к Онего.
