Есть в Норвегии длинный и узкий фьорд, зажатый между высокими скалами, — зовется он Берлевогфьорд. А у подножия скал лежит Берлевог, маленький городок, больше похожий на игрушку, которую составили из разноцветных деревянных кубиков, розовых и серых, желтых и многих других.
Шестьдесят пять лет тому назад в одном из желтых домиков жили две сестры, обе уже не первой молодости. В ту пору обитательницы Берлевога носили турнюры, и сестры могли бы носить их с такой же грацией, как любая другая дама, потому что обе были высоки и стройны.
Но им никогда и в голову не приходило следовать моде, всю свою жизнь ходили они в скромной черной или серой одежде. При крещении сестры получили имена Мартина и Филиппа в честь Мартина Лютера и его друга Филиппа Меланхтона.[1] Отец девушек был пробстом и пророком, основателем благочестивой и строгой церковной секты, которую знали, почитали и даже слегка побаивались во всей Норвегии. Приверженцы пробста отвергали радости здешнего мира. Земля и все земное были для них всего лишь обманной картинкой, а подлинной жизнью, к которой они стремились, Новый Иерусалим. Никогда не клялись они ни небом, ни землею, и было слово их «да, да», «нет, нет», а друг друга называли они Братья и Сестры.
Пробст[2] женился на склоне лет и теперь уже давно отошел в иной мир. Его учеников с каждым годом становилось все меньше, большинство из них стали туги на ухо, седовласы или лысы и вдобавок, пожалуй, немного раздражительны и сварливы, так что в общине случались порой мелкие, но досадные размолвки и распри. И все же Братья и Сестры по-прежнему собирались вместе, чтобы читать и толковать Слово Божие, вспоминая покойного учителя. Все они знали дочерей пробста с их младенческих лет и даже теперь смотрели на них как на своих совсем еще маленьких Сестер и любили Мартину и Филиппу как ради их отца, так и ради них самих. Старики чувствовали, что дух учителя по-прежнему обитает в желтом домике, и здесь, у родного для них очага, на них нисходил мир.
У сестер жила служанка-француженка по имени Бабетта.
То, что две пуританки в маленьком норвежском городке держали у себя такую прислугу, должно показаться весьма странным — пожалуй, придется это объяснить. Впрочем, обитатели Берлевога объясняли это благочестием сестер и добротой их сердца, потому что дочери старого пробста отдавали все свое время и почти весь свой небольшой доход делам благотворительности. Ни одна скорбящая или бездомная душа не постучала понапрасну в их дверь. А Бабетта появилась у этой двери четырнадцать лет тому назад как беженка, оставшаяся без единого друга и почти потерявшая рассудок от скорби и страха.
Но истинное объяснение тому, что Бабетта оказалась в доме двух сестер, искать надо было в далеком прошлом, в потайных глубинах человеческого сердца.
В юности Мартина и Филиппа были необычайно хороши собой, и красота их, подобно красоте фруктовых деревьев в цвету или вечных снегов, казалась почти неземноЙ. Никогда не появлялись сестры на балах или званых вечерах, но на улице прохожие оборачивались им вслед, а местные молодые люди приходили в церковь, чтобы их там увидеть. К тому же у младшей из сестер был дивный голос, и ее пение по воскресеньям оглашало церковь чарующими звуками.
В глазах пробстовых прихожан земная любовь и даже узы брака не имели большой цены, то были пустые иллюзии, и все же, надо полагать, многие из Братьев постарше находили этих девушек драгоценнее самых дорогих жемчужин и давали это понять их отцу. Но пробст давно объявил, что для него в его служении дочери словно правая и левая рука, кто же мог решиться отнять их у него? Да и сами красавицы выросли, веруя в идеал Божественной любви, они были полны ею и сами не дозволяли себе прикасаться к пламени страстей земной юдоли.
И все же они породили смятение в сердцах двух мужчин, пришельцев из большого мира за пределами Берлевога.
Одним из этих мужчин был Лоренс Лёвенхъельм, молодой офицер, который вел разгульную жизнь в своем гарнизонном городке и оказался в долгах. В 1854 году, когда Мартине исполнилось восемнадцать лет, а Филиппе семнадцать, разгневанный отец, которому сын повинился в своих прегрешениях, послал юношу пожить месяц у тетки в Фоссуме, старинной усадьбе неподалеку от Берлевога, — пусть поразмыслит там на досуге над своей жизнью и возьмется за ум.
Однажды молодой офицер отправился верхом в город и на рыночной площади повстречал Мартину. Он посмотрел сверху вниз на прекрасную девушку, а она снизу вверх на бойкого всадника. Мартина уже прошла мимо и исчезла, а молодой человек все никак не мог решить, не привиделась ли она ему.
Дело в том, что в семействе Лёвенхъельмов существовало предание, будто один из членов этой семьи в далекие времена женился на горной фее — эта обитательница норвежских гор так прекрасна, что воздух вокруг нее светится и трепещет. С тех пор время от времени некоторым членам семьи Лёвенхъельмов являлись видения. Молодой Лоренс никогда не замечал в себе особых духовных дарований. Но в этот единственный миг перед его взором пред стал вдруг властный образ иной жизни, более возвышенной и чистой, — жизни без кредиторов, без напоминаний о просроченных долгах и отцовских увещаний, жизни без утаек и укоров совести рядом с кротким золотоволосым ангелом, который будет указывать ему праведный путь и станет его наградой.
