Первопроходец

Первопроходец

Авторы:

Жанр: Биографии и мемуары

Цикл: Уральский следопыт, 1980 №08

Формат: Полный

Всего в книге 10 страниц. Год издания книги - 1980.

Андрей Журавский… Запомните это имя: по необъяснимым причинам оно выпало из истории русской науки XX века. Ученый-мыслитель и исследователь Европейского Севера, руководитель около тридцати экспедиций в Большеземельскую тундру и на Северный Урал, биогеограф, ботаник, геолог, зоолог, этнограф, экономист, общественный деятель, литератор… «Работы Андрея Журавского составляют эпоху в исследовании Печорского края и глубоко затрагивают задачу познания Севера вообще», — скажет в 1911 году академик Ю. М. Шокальский. И патриарх географической науки П. П. Семенов-Тян-Шанский поддержит это мнение: «Печорский край все увидят таким, каким Андрей Журавский видит его сегодня, но для этого нужны полвека, а то и век».

Читать онлайн Первопроходец


Утро 12 июля 1902 года студент Петербургского университета Андрей Журавский встретил на палубе «Доброжелателя».

После однообразно-плоской равнины Печора вступила в зону сосновых и лиственничных боров, укрывших от злых ветров поистине тропические по роскоши и мощи пойменные травы.

Из-за речной излучины показались стайки изб, амбаров, ломаная линия изгородей, и пассажиры вдруг пришли в движение, засуетились, хватая свои мешки и баулы. «Усть-Цильма!» — зычно объявил капитан, выходя на палубу, и «Доброжелатель» подтвердил это хриплым, похожим на мычание гудком.

Что он знал до сих пор об этом крае? То, что здесь простирается «царство мхов и вечной мерзлоты» и что культурное земледелие, как утверждает официальная наука, здесь так же немыслимо, как и культура вообще. То, что тут живут забитые нуждой полярные инородцы-оленеводы и замшелые старообрядцы, в большинстве своем «пьяницы, сутяги и недоимщики». И, наконец, что царское правительство выбрало глухой Печорский край местом ссылки не угодных ему лиц… Человеку, впервые попавшему в это захолустье, по словам газеты «Русский курьер», было «трудно свыкнуться с этой надрывающей душу тоской, с этой безжизненностью, безлюдьем, оторванностью, отсутствием человеческих интересов и скудной, неприветливой природой»…


* * *

По деревенским мосткам — по двое, по трое — лебединой походкой плыли девушки в длинных сарафанах и разноцветных безрукавках. Косые лучи солнца вспыхивали в высоких кокошниках, отделанных скатным жемчугом. Вызванивали серебряные и медные цепочки на груди, переливались узоры на парчовых шубейках. Тяжелые кашемировые шали с оранжевыми розами, наброшенные на плечи, отливали изысканной радугой. Наряды были, как сполохи северного сияния.

Пестрая многолюдная река разливалась по улице в полном молчании, вбирая в себя все новые и новые ручейки… Андрей широко раскрытыми глазами глядел на это пышное народное гулянье, называемое «горкой», в который раз удивляясь несовершенству человеческого знания. Ну, казалось бы, все или почти все прочитал он о Печоре и Усть-Цильме, готовясь к этому путешествию, но «горка», знаменитая «петровщина», что празднуется здесь в канун сенокоса, в этих описаниях отсутствовала. «Кто принес сюда этот обряд? — думал он, провожая взглядом статных румяных молодиц. — Почему здесь такое обилие трав, избыточность красок — здесь, у Полярного круга, где печать и наука предрекают нам полное запустение, зыбкий хаос болот и гибельные мхи?»

«Из-за лесу, лесу темного, из-за садику зелененького там летала птичка-ласточка, перелетная касаточка», — затянул кто-то из «горочниц», и в толпе мигом образовался хоровод, началось медленное хождение — «посолонь» — провожание солнца. С плавной текучестью, словно подражая самой матери-природе, хоровод плел замысловатые фигуры; он то становился излучиной реки, то сплетался венком из живых цветов, а то превращался в круг или распадался на отдельные пары. Все двигались с высоко поднятыми головами, с августейшей властной осанкой. В каждом движении скользила гордая, бесстрашная сила; поклоны были истовы и почтительны, улыбки сдержанны и светлы…

«Познать истоки поступков своих предков — познать себя, — напишет впоследствии Журавский. — Чем глубже мы будем знать свое прошлое, тем увереннее пойдем вперед. Печорский край — богатейшая кладовая истории, где бездорожье, Тиман и Урал… законсервировали островок Руси времен новгородского веча. Нужно неутомимо искать корни детства Руси и сохранить их для потомков».

Журавский забрасывал вопросами таежных жителей: почему тут такое вкусное молоко, откуда такая прорва малины, смородины, шиповника, сколько времени растут травы, что такое «выть», «мег», «грива», «кычко», нет ли в береговых откосах полезных минералов, почему летом ездят на санях? Выдержав этот натиск и немного пообвыкнув, хозяева и сами переходили к расспросам: кто ты, добрый человек, откуда и пошто пожаловал в наши края? И Журавский рассказывал, что он — сын генерала, живет в Петербурге на Мещанской улице, учится в университете, на естественном отделении физико-математического факультета, и даже написал первую самостоятельную работу «Болезни растений».

Официальная наука, Шренк, Гофман, Танфильев и другие авторитеты, говорил Андрей, относят Печорский край к арктической зоне, отрицая всякую возможность земледелия; студентам постоянно твердят о том, что тут, кроме клюквы и морошки, ничего не растет, в то время как в Летописи здешнего Великопожненского скита он с удивлением обнаружил, что здесь собирали солидные урожаи ржи, овса, гречи, ячменя.

— Так энто когда было?! — возражали ему староверы. — В бог-весть-каковские времена! Нонче уж мы ничего не садим.

— Неужели ничего? удивлялся Андрей.

— Так… самую малость. Муку купцы из Чердыни возят, а мы им пушнинку в обмен. Тем и живы.

— Ну, а картофель, лук, капуста, морковь? — горячился Журавский, не замечая, как при слове «картофель» все старообрядцы угрюмо хмурили брови.

— Неразумные речи глаголешь, вьюнош, — осаживали его старики, — Чертовым яблоком, пакостью непотребной не станем осквернять чистоту веры своей. Картофель твоя — дьявольская ягода. Кто прельстится ею — в смоле кипеть на том свете, мать-отца родных в геенну огненную ввергая, — И добавляли при этом, что тех, кто осмеливался вкусить «чертово яблоко», прежде насильно окропляли святой водой, поминали недобрым словом, а то и выдворяли из деревни.


С этой книгой читают
Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Красное зарево над Кладно

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

Начиная с довоенного детства и до наших дней — краткие зарисовки о жизни и творчестве кинорежиссера-постановщика Сергея Тарасова. Фрагменты воспоминаний — как осколки зеркала, в котором отразилась большая жизнь.


Дитя Вселенной

Аннотация: Это мое первое творение. Первое детище, выношенное и рожденное в муках. Но честь создания я не могу приписать себе одной. В этой книге есть частички творений многих мастеров фантастики, таких как Роберт Асприн, Ольга Громыко (мой кумир — ее творение "Профессия: ведьма" послужило опорной точкой), Сергей Лукьяненко, Гай Юлий Орловский, Дмитрий Емец, Энн Макефри и многие другие. Я читала их книги, впитывала их идеи и, наконец, создала то, о чем мечтала уже давно — мир. И пусть кому-то он покажется детским или наивным, слишком нереальным или даже украденным у другого автора — это не имеет значение.


Три-четыре

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Свободна как ветер

Расставшись с любимым человеком, Джози Уайт-Плум возвращается в родные края и посвящает всю себя благотворительности. Ища спонсора для школы, она знакомится с неотразимым Беном Болтоном. Между ними зарождается чувство, но Джози боится серьезных отношений, поскольку знает, что окружающие не одобрят их союз.


Неспешность. Подлинность

Два небольших «французских» романа Милана Кундеры, написанных во второй половине 1990-х годов, — «Неспешность», «Подлинность». Они переведены на многие языки мира.


Другие книги автора
Вот так и живем (Записки сельского москвича)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пятиречие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.