Паша торопился домой. Он был голоден. А жена, он знал, собиралась прийти пораньше, и, по его расчетам, ужин уже должен был шкворчать на плите. Паша сглотнул слюну, почти ощущая соблазнительные запахи кухни, и поспешил вон из машины – благо сразу удалось найти место для парковки во дворе.
В хорошем настроении, созданном предвкушением неторопливого трапезничания в обществе жены (или в уединении, если она занята, – без разницы, лишь бы еда уже была готова!), Паша преодолел маленькое препятствие домофона, взбежал на площадку лифта, поднялся на свой этаж и почти ворвался в квартиру, от нетерпения теряя вещи в прихожей. К сожалению, из кухни таки ничем не пахло. Неужели жена задержалась на работе и явилась только-только? Паша поплелся в гостиную, где горел верхний свет, и, к изумлению своему, обнаружил Ирину сосредоточенно собирающей вещи в большой чемодан.
– Уот из ит? – воскликнул он обеспокоенно, используя по своей дурашливой привычке искаженный английский. – Что происходит, май дарлинг? Я что-то упустил? Ты уезжаешь?
– Зыс из сборы на выход, – сказала жена. – Зыс из у меня изменились жизненные планы.
– То есть? – Паша никак не мог прийти в себя. Жена же, наоборот, нисколько, по-видимому, не сбившись, продолжала складывать в чемодан вещи, сверяясь с длинным списком.
– Ты не хочешь объяснить мне подробнее, – отставив английский и придав голосу всю доступную ему ядовитость, вопросил муж. – Или мне, по-твоему, необязательно знать, куда собирается моя жена на ночь глядя?!
– Очень даже хочу! – Ира захлопнула крышку чемодана, если можно считать захлопыванием слабо спружинившее движение крышки, почти сразу же столкнувшейся с горой одежды, набившей чемоданное нутро. Она села рядом с недоупакованным багажом и вызывающе посмотрела на мужа. – Паша, – сказала она со вздохом, – я решила уйти от тебя. Я встретила человека, который меня любит, а наша с тобой жизнь давно превратилась в сплошной быт и скуку.
Произнеся это, Ира насупилась, ожидая скандала, но явно не собираясь уступать.
– Опа! – только и изрек потрясенный муж.
– Никакая не опа! – гневливо возразила жена. – Опа – это когда вдруг и ни с того ни с сего. А ты давным-давно меня игнорируешь, смотришь на меня как на мебель. Точнее, как на кухонный комбайн.
Бедный Паша буквально хватал ртом воздух, желая что-то сказать, но явно не зная, что бы это могло быть такое, что вполне соответствовало бы его зашкалившим эмоциям.
– С ним я снова почувствовала себя женщиной! – заполняя паузу, чуть мягче добавила Ира. – Так что извини.
– Извини?!! – взревел наконец Павел. – Это ты мне говоришь «извини»?! Как будто просто задела меня локтем или на ногу наступила?! Ты… Ты соображаешь, что ты говоришь?! Ты соображаешь, что ты делаешь?
– Очень даже хорошо соображаю! – заорала Ира в ответ. – Я не комбайн, если хочешь знать, и так жить больше не намерена! Я любви хочу, радости! А с тобой такая скука! Это я еще долго терпела!
– Терпела?! Да что ты терпела?! Я что – денег мало даю? Я бил тебя? Пил? Гулял?
– Ты – убиваешь во мне женщину своим равнодушием! Ты меня вообще не замечаешь, словно я пустое место. Так жить нельзя! И все тут. Я ухожу.
– Ты никуда не пойдешь! – взвился Паша, теряя лицо. – Ты просто дура и с жиру бесишься!
– А ты – глухой, тупой пень! – Жена явно не собиралась принимать во внимание его жалкие протесты. – У меня появился шанс на новую жизнь! И ты не сможешь заставить меня остаться! Я – ухожу!!
– Да к кому ты уходишь?! Откуда это вообще взялось?.. Ты же все придумала! Не может у тебя никого быть!
– Не тупи! – рявкнула жена, наваливаясь на чемодан.
– А я тебе говорю, останешься! – Паша выхватил чемодан из-под Иры злобным рывком и отбросил в сторону, вещи рассыпались по полу. – С ума сошла на старости лет!
– На старости лет?! Вот-вот! Это для тебя я старая мебель. А для него – любимая женщина, понял? И если хочешь знать, он – веселый! Он молодой и веселый! Это человек-праздник! Вот так! А ты – просто клоун… – злобно добила жена, собирая разбросанные вещи.
В общем, через полчаса Ира, скомкав сборы, ушла. А Паша остался. Несмотря на шок, он вдруг почувствовал новый спазм голода и потащился на кухню. Инспекция холодильника принесла неутешительный вывод: готовой еды в доме не было. В нерешительности потоптавшись еще по кухне и прихожей, поверженный Паша хмуро оделся и вышел, намереваясь хотя бы где-то поужинать.
* * *
Его существование превратилось в подобие дурного сна. Измена и уход жены стали для Паши совершеннейшей неожиданностью. Ну мог бы, конечно, что-то заметить и раньше, но он как-то не привык в жену особо всматриваться. Теперь же по утрам он плелся на работу словно в забытьи, кое-как трудился на благо собственного бизнеса (созданного на паях с двумя приятелями), разрываемый злостью на жену и тоской по прежней жизни. Вечерами тащился в какой-нибудь кабак, где ел и пил, не щадя здоровья, в результате напиваясь почти до бесчувствия – к чему, собственно, и стремился… Выбираясь из заведений, бросал машину на парковках, ловил такси или случайного лихача и, пробубнив адрес, переходил к многосложным жалобам на покинувшую его Ирину, пока не засыпал, сурово встряхиваемый затем утомленным водителем уже возле дома. В конце концов он перестал пользоваться собственной машиной совсем, добирался до работы на метро.
