Глава первая
О детстве и о том, как я подружился с футбольным мячом
Родился я в Петрограде в многодетной семье, будучи предпоследним ребенком. Детские годы пришлись на очень трудные времена: первая мировая война, Октябрьская революция, гражданская война, разруха, голод…
Из моих одиннадцати братьев и сестер остались в живых только пятеро. Чудом выжил и я, перенеся тяжелейшую скарлатину. В памяти запечатлелось, как разрезают валенки, чтобы снять их с моих опухших почерневших ног. Тогда-то и решил отец отправить меня вместе с матерью и братом Колей, который был моложе на два года, в деревню Лыпышево к своему старшему брату Евсею. Ходить я еще не мог, и отец нес меня на руках до вокзала. Посадил нас на поезд, шедший до Гдова, а там нас встретил дядя Евсей и повез на телеге в сказочно красивые места, где среди сосновых боров, еловых лесов и разнотравья лугов затерялась деревенька Лыпышево.
Дом у дяди был небольшой, одноэтажный и стоял на берегу неглубокой речушки, не имевшей названия. Нам выделили комнату с широкой теплой печкой, на которой я спал. Здоровая пища и целебный воздух скоро поставили меня на ноги. Хотя достаток в семье дяди был, работали все, включая сына Григория и дочь Наталью, очень похожих на своего отца — таких же высоких, здоровых и красивых. Они всей семьей сеяли рожь и овес на отведенной полоске земли за речкой, молотили зерно, отвозили его молоть на мельницу — словом, несли на себе все тяготы крестьянского труда. Дядя Евсей был к тому же искусным бондарем.
В сарае рядом с домом размещалась его мастерская, где стоял запах смолы и свежих стружек.
Я, как только окреп, стал вносить свою посильную трудовую лепту: собирал в лесу грибы, ягоды, ловил рыбу самодельной удочкой, подвязывая к ней на нитке крючок, вырезанный из сучка дерева. Особого умения здесь не требовалось, так как и ягод, и грибов, и рыбы в тех местах было вдоволь. Труднее было ездить в ночное пасти лошадей — дядину и еще двух для заработка. Платили продуктами, большей частью картошкой. Пастбище находилось у реки Плюсы, и добирался я туда не без приключений. Роста я был маленького, самому забраться на лошадь мне не удавалось: обычно меня подсаживал дядя Евсей. Беда подстерегала у овсяного поля, куда лошади забирались и не хотели выходить. Я с досады плакал, не зная, что и делать. Спасибо, выручал старший конюх — помогал вывести их из овса. А дальше была река Плюса, откуда открывался такой великолепный вид на высокий противоположный берег с домишками деревеньки Лысковщины, лесами и раздольем лугов, что просто захватывало дух. Старший конюх разжигал костер и сидел около него всю ночь, сторожа лошадей. А мы, ребятишки, спали рядом с ним у костра. В холодные ночи забирались в сарай, где хранилось сено.
Однако деревенька жила не одним трудом. Молодежь любила развлечения, разные подвижные игры, в особенности килки — игру, перенятую, судя по названию, у соседей-эстонцев. Играли в нее часто, особенно по церковным праздникам, свято соблюдаемым в деревне. На поляне около речки собирались две команды по пять-шесть человек в каждой. Игроки одной из них выполняли поочередно удары по деревянному шару деревянной битой. Шар подбрасывал игрок водящей команды, его товарищи располагались в поле. Выполнив удар, надо было быстро бежать за своей отлетевшей битой и вернуться назад, пока кто-то из соперников не перехватит летящий шар своей битой. Чтобы не проиграть, нужна была недюжинная скорость бега на отрезке 30–50 метров и точное попадание по шару. Мне это удавалось, и меня наперебой приглашали в команду старшие ребята. Бросал биту я так резко, что водящие игроки пугались:
