Выражаю сердечную благодарность прекрасной четверке, помогавшей мне в работе над серией «Чужие игры»:
Светлане П., за ее изящные идеи и вкусные детали, сделавшие картинку ярче;
Николаю Н., за его суровые мужские знания, которых не найдешь в интернете;
Эдуарду Ш., за вдохновляющую поддержку, благодаря которой я не вешала нос;
Евгению К., за то, что не позволял злоупотреблять «пистолетиком» там, где можно обойтись простым кулаком.
Утро выдалось морозным и ясным. Выпавший накануне снег мягко светился, источая в окружающее пространство белесое сияние. На кладбище было безлюдно – только одинокая фигура мужчины, стоявшего возле одной из могил, несколько нарушала царивший покой.
Мужчине было за тридцать. Его красивое, с правильными чертами лицо выражало сосредоточенную задумчивость. Он стоял неподвижно, сунув руки в карманы дорогого пальто, лишь изредка поводя плечами – будто сбрасывал накатывающее оцепенение.
– Все-таки пришел? – раздался за его спиной женский голос. – Я и не надеялась, что ты прослушаешь голосовую почту.
– Прости, Елизавета. – Мужчина развернулся, улыбкой приветствуя подругу. – Я слушаю все сообщения, просто у меня не всегда есть возможность ответить немедленно.
– Ладно, Ваня, забей. – Женщина подняла руку с бутылкой вина и потрясла ею в воздухе: – Выпьем?
– Конечно.
Несколько минут они стояли безмолвно, отхлебывая спиртное прямо из горлышка.
– Уже больше года прошло, – наконец произнес Иван.
– Год и три месяца, если быть точным.
Снова повисла пауза.
– Знаешь, я думала, что никогда не смирюсь. – Лиза мрачно усмехнулась. – Первое время вообще не верила. Даже когда убедилась в их смерти – все равно не верила. Представляла, что это какое-то недоразумение. Ведь невозможно такое, чтобы в моей жизни больше не было Макса. Да и Глеба тоже – пусть мы с ним и грызлись в последние годы. Но Макс – это особая тема, ты знаешь. Бывали периоды, когда мы с ним ссорились и не общались месяцами, но я все равно чувствовала, что он рядом и никуда не денется. А он делся. – Лиза отпила очередной глоток и помолчала. – Не было совершенно никакой возможности существовать без него. А я существую. Мне жаль, так жаль, что они погибли. Но все проходит. Жизнь продолжается. Понимаешь?
– Я понимаю. – Он погладил рукав ее пальто. – И сам чувствую нечто подобное. Иногда мне кажется, что все это случилось недавно, а потом смотрю на календарь…
– А мне, наоборот, чаще кажется, будто прошла уже целая вечность. И я живу без них долгие десятилетия. Какую-то другую жизнь. – Лиза смахнула с могильной плиты снежную шапку и процедила: – Какое идиотское надгробие! Его женушка не могла установить нормальный памятник!
– С памятником все в порядке. Просто ты скучаешь…
Иван тоже скучал. Они дружили со школьной скамьи и никогда не предполагали, что их компания распадется. Раздоры случались – чем дальше, тем чаще, но особенная связь, державшая товарищей вместе, не ослабевала. Они натворили немало дел. Как ни крути, они умели развлекаться. Святых из себя не строили. Нарушали закон, переступали через мораль. Они жаждали веселья. Для двоих друзей это веселье обернулось трагедией.
Прошлый год выдался для Ивана тяжелым. Сначала он потерял зрение и долго лечился в Германии. Несколько операций, долгая реабилитация, почти утраченная надежда. И наконец благополучный исход. Он даже не успел как следует порадоваться – весть о смерти товарищей ударила обухом по голове. Застрелены один за другим с интервалом в пару часов неподалеку от офиса, где работал Максим. Улик нападавший не оставил. Внятных версий произошедшего следствие до сих пор не обнародовало.
Джек знал, что убийцу не найдут. И Лиза тоже знала.
– По крайней мере Глебу я поставила приличное надгробие.
– Ему это безразлично, Елизавета.
– А мне нет.
Она вскинула на Ивана изучающий взгляд:
– Мы с тобой сто лет не виделись. Пойдем, посидим где-нибудь? Или работа?
– Работа. Но пойдем посидим.
Порыв холодного ветра заставил Лизу поднять песцовый воротник длинного черного пальто. Она обхватила предложенную Иваном руку, и они медленно двинулись по тропинке, ведущей к воротам.
Свет стремительно прорезал темноту ночи, мчась по улицам так, словно от этого зависела его жизнь. Он перелетал через ограждения, люки, перила, прыгал то вперед ногами, то головой, приземлялся на ноги, на руки, перекатывался через плечо, чтобы погасить инерцию прыжка, и снова устремлялся вперед. Он двигался по городу, будто не стояло на пути ни домов, ни машин, ни заборов. Город был прямым бесконечным шоссе. Границ не существовало – только препятствия. А препятствия Свет давно научился преодолевать.
Белые кроссовки мелькали двумя нервными пятнами, перемещаясь из плоскости в плоскость. Двадцать метров по мокрому асфальту, два шага по лавке и мощный толчок – прямиком на тонкие перила подъезда, оттуда – на козырек над дверью и сразу же – на пожарную лестницу. Вскарабкаться на третий этаж, протиснуться в узкий проем между стенами, подтянуться, сделать выход на руки, взобраться на крышу. И снова бежать – быстро, бесшумно, мягко.
