На берегу Суры, Вик
Костерок слегка потрескивал, и при этом искры уносились вверх, почти сразу же сгорая в потоке теплого воздуха. Почти по Высоцкому — «Но я всё‑таки был наверху…». Так и бывает в нашей жизни — стоит кому‑то подняться над ее обыденным течением, и он тут же сгорит в восходящем потоке. Вот такие, обычные и далеко не гениальные мысли крутились в голове. И навеяны они были печальными событиями, произошедшими совсем недавно.
Умерли Кугерге и Шумат. Сейчас 792 год и почти двадцать лет прошло с нашей первой встречи, когда я вышел на берег Волги навстречу бегущим мужикам, протягивая вперёд пустые руки. Вот теперь мы сидим вчетвером, те с кого начинался Сурск и Земство — Галка, Изик, Азамат и я. Сейчас мы собрались тут, ещё раз прощаясь со своими друзьями, хотя церемония похорон уже прошла в каждом поселении.
— Ну что же, помянем наших товарищей, пусть земля им будет пухом — предложил я, наливая по пятьдесят грамм. — Они были хорошими людьми, пусть предки и боги будут к ним милостивы. Память о них навсегда останется с нами.
Долго мы так ещё сидели, каждый думал о своем, отдавшись чувству легкой печали и попав под очарование ночной реки, которая тихим шелестом набегавшей на берег волны как бы успокаивала и снимала боль утраты. Хотелось подольше сохранить то чувство единения, взаимной помощи и поддержки, которое охватило каждого из нас.
Клязьминск, Вышата, отрок, рекрут на воинской службе
— Ну что, отроки, говорят, вы уже всё знаете, прошли всю воинскую науку и вам надо почетные знаки выдавать, — говорил сержант, прохаживаясь перед нами. Мы — это два отделения, прошедших в Окске КМБ и отправленных для прохождения первых шести месяцев службы в Клязьминск.
Сам я из Окска, попал туда с переселенцами из верховий Оки. Мне так Яван рассказал о первых годах моей жизни, сам я почему‑то мало что помнил. Дело в том, что я остался сиротой, и старейшины избавились от лишнего рта, хотя я уже тогда был совсем не маленький и выполнял всё, что мне поручали и что было мне по силам. Но приехали люди из Окска, и старейшины обменяли меня на топор и нож. Мне сначала было обидно, но потом, когда прижился в новом поселении, начал ходить в школу, учиться наукам и ремеслу, стал даже радоваться такой перемене.
Да и Яван с Доляной меня приняли как родного, я потом практически жил у них все время. Вот Яван мне и посоветовал идти на воинскую службу, сначала пройти два — три контракта в егерях или ушкуйниках, а потом уж думать, служить дальше или податься в казаки. Для таких как я, в Земстве две дороги. Или если ты очень умный, пройди дополнительное обучение в Сурске и стань мастером, или иди в армию.
Причем не просто навсегда солдатом, можешь после нескольких контрактов перейти в казаки, правда жить придётся в беспокойных местах, но оружие дадут, дом построят, утварь и скотину, семена выделят бесплатно. Живи и служи, охраняй границу и занимайся хозяйством, найди себе девку по вкусу, расти детей. Для такой жизни тебе Земство всё даст. А можешь остаться в армии, хоть обычным солдатом, хоть пройти обучение в сержантской или офицерской школе и служить дальше.
Земство и в этом случае обеспечит тебя всем нужным, одеждой, питанием, развлечениями, только честно выполняй свой долг. А начало всему — два — три контракта обычной службы в любом воинском подразделении Земства. Правда, за это время приходится сменить несколько различных поселений, никому не дают сидеть долго на одном месте, да ещё в хорошо отстроенном городе. Но это дело привычное, мы люди не избалованные, так что лишь бы кормили хорошо, а уж послужить для Земства мы всегда готовы.
— Эй ты, длинный! Что можешь? — меня, что ли, сержант приметил.
— Я, товарищ сержант. Прошел КМБ, говорить команды не было.
— Умный, да?
— Никак нет, товарищ сержант. Знаю только устав.
— Ты так думаешь?
— Сержант в учебке Окска об этом сказал. Сам определить не могу.
Вот пристал, теперь пока не натешится, не успокоится. Говорил мне про него Яван, когда узнал, куда меня направляют. Мол, есть там сержант, любит молодых гонять. А ведь сержант‑то толковый, своё дело знает. Ладно, потерпим.
— Ничего, сам разберусь. А сейчас все взяли по мешку с песком и бегом на полосу.
Окск, Яван, земский старшина
Простор‑то какой, уж который год каждый день смотрю, и всё не налюбуюсь. Высоко город стоит. Да, теперь уже не только Сурск — город, теперь и Окск стали называть городом. Прав был Вик, когда говорил, что отсюда начинаются все дороги на заход. Как‑то так получилось, что Сурск больше внимания обращает на полночь и восход, а нам приходится больше смотреть на заход и полдень. Но никто не смеет оспаривать право Сурска на старшинство.
Так сложилось, что там собрались все самые сильные мастера, именно оттуда идёт оружие и прочие основные товары. А самое главное, законы и планы нашего развития. Вот взять наш Окск. Всем хорош город. И населения вместе с пригородом больше трёх тысяч человек, свои производства есть, и не маленькие. Посуду и ткань на все окрестности и многие дальние поселения даём, да ещё на продажу остаётся.
Своё училище сержантов есть, армию обеспечиваем в тысячу бойцов. Есть своя типография, свой древесный завод, скоро начнём ещё и железом заниматься. Школа каждый год даёт почти сотню учеников. Интернат стоит на пятьсот ребятишек — сирот, собранных со всех мест, куда добираемся. По рекам лодии ходят, а катеров так три десятка бегает. Сами основали уже десяток поселений. А всё равно, Сурск для нас старший.
