Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.
Вот и Саша Панов, по воле автора, стал таким кроликом. Начитавшись романов современных авторов о «попаданцах», он неожиданно получил имя Максима Ненашева и попал «рояльным» способом в сорок первый год.
У каждого персонажа с вымышленной фамилией, существует реальный прототип. Описывая поступки и мысли, введенных в книгу людей, автор старается использовать воспоминания современников и общедоступные исторические документы, может, не всегда и приятные. Если в чем-то сомневается, то прямо пишет об этом. И, наверно, действительно злоупотребляет комментариями, стараясь предупредить различные вопросы – почему именно так, а не иначе.
Прошу прощения у всех, кто занимается историей 62-го Брест-Литовского укрепрайона, за появление еще одного отдельного пулеметно-артиллерийского батальона. Это прямой авторский рояль, но все же имеющий исторические корни.
Для описания повседневной жизни довоенного Бреста автор использует материалы Василия Сарычева. В сети есть его авторский проект «В поисках утраченного времени».
Глава первая, в которой автор посылает героя на войну (1 июня 1941 года, воскресенье)
— Подъем! Да подымайся же!
Кто-то его настойчиво будил, но сразу проснуться не удалось, а во рту ощущался мерзкий привкус. «Не может быть виски паленым», — мысленно пропел Панов на мотив «напрасно старушка ждет сына домой…» Не в том возрасте, чтобы забывать вчерашний вечер.
Саша пришел поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм триста неплохого вискаря, читая на экране монитора очередную книгу «про разгром сорок первого» и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами «полный бред» решительно вырубил компьютер. Как разведчик прокрался в спальню и нырнул к жене под одеяло.
Панова опять бесцеремонно, но несильно потрясли за плечо.
— Вставай, Максим, прощаться будем, — прогремел над ухом мужской бас.
«Какого хрена, нет у меня таких друзей», — подумал Панов, насмешливо перебирая в памяти знакомые пошлые анекдоты. Нет, ну какой настырный! Просто вынуждает занять вертикальную позицию.
С первого раза попытка едва удалась. Мир ощутимо качнулся, а голова, казалось, способна пробить стену. Глаза еле удалось разлепить. До отравленного алкоголем мозга еще не дошло, что Панова назвали чужим именем.
— Ох, перебрал ты вчера, Ненашев. Ну, пока, бывай – незнакомый парень, в форме капитана РККА, протянул руку, и Саша машинально ее пожал. Попутчик с чемоданом сразу выскочил за дверь, а Панов, цепляясь непослушными руками за стол, уселся на нижней полке двухместного купе.
Полковник Александр Панов долго воспитывал свой характер, взяв в детстве два правила – никогда не умываться, ничему не удивляться.
Первое позволяло избегать лишних движений утром, второе – философски принимать выверты судьбы. Плохое исчезнет само, предварительно нанеся положенный ущерб, а хорошее навсегда останется в памяти или будет жить рядом.
Внешне абсолютный флегматик, скупой на проявление эмоций, Саша полностью соответствовал гороскопу астрологов, представляя из себя гремучую смесь «стрельца» и, вероятнее всего, «обезьяны», почему-то не дотянув до того года пары лет.
Вот почему Панов спокойно принялся осознавать факт странного пробуждения. Опасности рядом нет, значит надо осмотреться.
«Что-то здесь не то!» — вытаращив глаза, пробормотал Панов, искренне желая себе не паниковать.
— Ситро, шоколад, леденцы, — успокаивающе заорал голос за дверью.
«Ситро? Какого хрена?» — Саша затряс головой, желая сразу прибить наваждение и дальше не идти логическим путем.
Поезд, между тем понемногу замедлял ход.
Странно знакомое старое купе. Прямоугольное окно в мощной раме. Стены и дверь отделаны линкрустом. Материал, предвестник пластмассы, приятно гладкий на ощупь. Швы под штапиками, черными от лака. На стене небольшое зеркало овальной формы. Немедленно запущенная под матрац рука Панова ощутила полировку и дерматиновую вставку.
«Кино и немцы», — междометием подумал Панов, вспоминая экскурсию в железнодорожный музей рядом с Рижским вокзалом.
Далее Саша пальцами побарабанил по стене и удовлетворенно усмехнулся: «наш флот непотопляем, потому что офицеры деревянные».
Ехидная цитата звучала очень к месту, ибо нет рядом ни пластика, ни массы металла. Хочешь не сглазить, стучи куда угодно.
К скатерти, укрывшей стол, отвратительными жирными пятнами прилипла газета, не дававшая упасть едва полной бутылке.
«А-а-а! Вот она, причина плохого самочувствия», — скривился Саша, и с отвращением взял посудину в руки.
По усвоенному в лихих девяностых правилу, следовало запомнить марку и никогда больше не покупать паленую гадость.
Но водка индифферентно назвалась «Водкой», этикеткой доказывая полное соответствие забытому общесоюзному стандарту ГОСТ 239-38[1]. Никакой защиты от подделки, и на горлышке остатки сургуча, а под столом звякнуло стекло, как бы деликатно намекая – одной здесь не обошлись.
