Чтобы заплатить за отопление денег пособия не хватало, и в начале февраля Дедушка умер. Он замёрз в сарае, а Мама вроде как сошла с ума и не разрешила нам похоронить его. Папы не было — он работал на трубопроводе, а наших возражений Мама не воспринимала. Она нас даже не слушала.
Я, в общем-то, особо не возражал. Было здорово, что Дедушка, пусть и мёртвый, рядом. Он замерз, когда сидел и отдыхал в старом кресле-качалке, которое Мама вышвырнула из дома прошлым летом. Дуэйн и я усаживались у ног Дедушки и разговаривали с ним. Мы часами сидели рядом, болтали, и нам становилось лучше, даже несмотря на то, что он не отвечал.
Сомневаюсь, что люди за пределами семьи смогли бы понять нас. Но Опоссум смог. Он частенько приходил, ненадолго усаживался с нами у ног дедушки и разговаривал с ним, прямо как мы. Хоть мы никогда не уставали болтать с Дедушкой, иногда нам нечего было рассказать. И тогда Опоссум начинал разговаривать с нами. Опосум был счастливчиком — его Папа и Мама совсем за него не волновались, поэтому, даже зимой он бродил, где хотел и делал, что хотел. После того, как выпал снег, наша Мама даже из дома не разрешала выходить и единственные новости, которые мы получали из города, исходили от Опоссума. Я не жалуюсь. Хорошо, когда у тебя есть Мама, которая о тебе заботится. Но частенько я хотел, чтобы Мама позволяла нам чуть больше, или чтобы у меня были родители как у Опоссума.
Это Опоссум рассказал нам, что старый Кроуфорд, владелец рыболовного магазина у озера, сильно болеет и, наверное, не переживет зиму. «Врач думает, что возможно это рак», сказал Опоссум, «поговаривают о перевозе Кроуфорда в больницу в Атланте».
О том, что мистер и миссис О'Нил наконец-то разводятся мы тоже узнали от Опоссума. Услышав это мы удивились, но лишь потому, что думали, что ни одному из них не хватит смелости бросить другого. С тех пор, как поженились, эти двое дрались, кричали, спорили и бросались друг в друга вещами, и то, что они продержались вместе так долго, было просто чудом. Опоссум, как обычно, приписал все заслуги себе, рассказав нам, что это он уговорил мистера О'Нила принять окончательное решение. Дуэйн и я восприняли это с сомнением. Если послушать Опоссума, то он имел какое-то отношение ко всему, что случалось как в городке, так и в холмах, или на озере и на фермах. Кажется, он никогда не понимал, что был таким же ребенком, как и мы, и что взрослые никогда не обращают внимания на детей, и мы об этом знаем. Он просто продолжал рассказывать нам что происходит, врать и делать себя частью произошедшего.
Казалось странным, что Мама не возражала, когда мы с Дуэйном ходили в сарай и болтали с дедушкой (иногда она и сама так делала), но была против того, чтобы мы водились с Опоссумом. Почему-то она терпеть его не могла. «Он мне не нравится», сказала Мама однажды. «И мне все равно, как вы к нему относитесь. Я не хочу, чтобы вы приглашали его сюда. Ему не место в моем доме. Это понятно?»
Дуэйн и я согласно кивнули, но оба не всерьёз. После этого, мы просто встречались с Опоссумом в лесу, на краю нашего участка; либо ходили к нему домой, или еще как-нибудь. А потом, когда Дедушка умер и Мама типа чокнулась, она, кажется, больше не замечала его. Опоссум приходил, и мы вместе навещали дедушку в сарае. Мы даже заходили пару раз на кухню взять немного горячего какао, но Мама так ничего и не сказала.
Затем стало немного теплее. Снег ещё укрывал землю, но снегопады уже прекратились, и маме, кажется, стало немного лучше: она стала больше походить на прежнюю себя.
Субботним утром, закончив прибираться на кухне, мы с Дуэйном отправились из дома в сарай, чтобы рассказать дедушке об утренних событиях. Опоссум, прибежавший через поле, а не по дороге, присоединился к нам чуть позже и рассказал, как он помог Джуниору Кэмпбеллу продать дрова, которые тот всю зиму пытался сбагрить старой миссис Монтгомери. Вдруг внезапно дверь в сарай распахнулась, и влекомые ветром снежинки запорошили застывшее лицо дедушки.
В дверях, тёмным силуэтом на фоне утреннего солнца стояла Мама.
В руках она держала метлу.
— Я же говорила вам, что не хочу, чтобы вы приводили сюда эту тварь, — сказала она, подняв метлу и быстро направляясь к Опоссуму. — Они разносят заразу.
Мама ударила Опоссума метёлкой, приплющив мех на спине. Опоссум съёжился, попытался пробежать у неё между ног и выскочить за дверь. До нас доносилось сбивчивое дыхание и топот лап, но он ничего не сказал.
— Богом клянусь, я начну ставить ловушки, если вы двое это не прекратите. — Мама попыталась ударить Опоссума еще раз, промахнулась, и он выбежал за дверь.
Разозлившись, я встал:
— Опоссум — наш друг.
— Я не разрешаю тебе играть с грызунами. Играй с Дуэйном.
— Мне тоже нравится Опоссум, — поднялся Дуэйн.
Мама покачала метлой, как своим пальцем:
— Если я ещё раз увижу эту тварь поблизости, то поставлю на неё ловушку, ты меня слышишь? — она оглядела сарай, остановив взгляд на дедушке.
— А его мы похороним. Началась оттепель, очень скоро он оттает и начнет гнить.
Мама повернулась и вышла за дверь.
Не говоря ни слова, Дуэйн и я посмотрели друг на друга. В дверь украдкой зашел Опоссум.
