Желтый фургон телефонной компании выехал из-за угла на площадь Гросвенор, совершенно пустую. Ничего удивительного: шел дождь, и было три часа ночи.
Харви Джексон сбросил скорость. Его ладони взмокли от пота. Это был крупный человек, на вид около сорока лет, который казался еще больше в желтом клеенчатом плаще. Длинные темные волосы обрамляли его неулыбчивое лицо с высокими скулами.
Дождь лил такой сильный, что стеклоочистители едва справлялись с потоками воды. Джексон прижался к тротуару и взял сигарету из пачки, лежащей над приборной доской. Он закурил и опустил стекло, глядя на высокую стену с колючей проволокой наверху, за которой скрывались сады Букингемского дворца.
Он легко постучал в перегородку, отделявшую заднюю часть фургона от кабины. Сразу же открылось окошко, и оттуда выглянул Вильерс.
— Да?
— Приехали. Готовы?
— Две минуты. Давай на исходный рубеж.
Окошко закрылось. Джексон включил передачу и отъехал от тротуара.
Внутри фургон был завален всякой телефонной всячиной и ярко освещен люминесцентной лампой. Тони Вильерс склонился над верстаком и тщательно выкрасил лицо сепией, глядя в зеркало, стоявшее на ящике с инструментами.
Тони Вильерс был тридцатилетний мужчина среднего роста, но широкий в плечах. Темные глаза совершенно ничего не выражали. Нос когда-то был сломан. Длинные черные волосы почти достигали плеч. Одетый в черный десантный костюм и ботинки французского парашютиста, он производил довольно устрашающее впечатление.
В то же время Тони казался каким-то усталым и разочарованным, как человек, который слишком хорошо познал этот мир и его обитателей и не питает насчет них никаких иллюзий.
Он натянул черный шерстяной капюшон, так что остались видны только глаза. Фургон круто развернулся, въехал на тротуар и остановился у самой стены. Вильерс схватился за верстак, чтобы не упасть.
На верстаке лежал револьвер «смит-и-вессон» с глушителем Карсвелла. Он взял его и сунул в карман на правой штанине, потом открыл стоявший тут же портфель и достал из него большую черно-белую фотографию. Снимок сделали накануне вечером при помощи телескопического объектива. На нем был изображен Посольский подъезд Букингемского дворца. Рабочие оставили здесь лестницу, прислонив ее к стене возле портика. Кроме того, было ясно видно, что несколько окон над портиком остались приоткрытыми.
Вильерс спрятал фотографию обратно в портфель и снова открыл окошко в кабину.
— Харви, если через двадцать пять минут я не вернусь, уноси ноги.
— Такие инструкции мне не нужны, — проворчал Джексон. — Сделайте, что нужно, и поедем домой.
Вильерс захлопнул окошко, открыл люк и выбрался на крышу фургона. Стена была всего в двух ярдах от него. Он легко перемахнул через колючую проволоку, ухватился за ветку дерева и мягко спрыгнул в темноту.
Полицейский, несший патрульную службу во дворцовом саду, был в эту ночь в плохом настроении. Он промок до костей и остановился под деревом, которое давало хоть какое-то укрытие от дождя. Огромная немецкая овчарка, сидевшая у его ног, вдруг глухо заворчала.
— Что случилось, малыш? — спросил полицейский, насторожившись. — Ищи, малыш, ищи! — он отпустил поводок.
Собака бесшумно скрылась в темноте, но Вильерс, стоявший под другим деревом, ярдах в двадцати или тридцати, уже услышал первое рычание и достал из кармана своего десантного костюма аэрозольный баллончик. Собака, обученная нападать молча, бросилась на него, но он выставил ей навстречу согнутую в локте левую руку с надетым специально для такого случая стеганым чехлом. Собака впилась зубами в ткань, и Вильерс прыснул из баллончика прямо ей в морду. Овчарка без звука свалилась на землю.
Через секунду появился полицейский. Он шел, осторожно ступая, и вглядывался в темноту.
— Рекс, малыш, где ты?
Вильерс резко ударил его по шее ребром ладони. Полицейский охнул и упал ничком. Вильерс сковал ему за спиной руки его же собственными наручниками, взял у него переговорное устройство и сунул себе в карман. Потом побежал через парк ко дворцу.
Харви Джексон вылез из кабины, открыл заднюю дверцу фургона и достал из машины длинный железный крюк. Наклонившись над крышкой телефонного колодца, он поднял ее крюком, потом вытащил из машины лампу на длинном шнуре и опустил ее в колодец. Затем вынул красную табличку с надписью «Работают люди», несколько экранов ограждения, навес и ящик с инструментами. Расставив все это, он открыл ящик, набитый разноцветными проводами и какими-то переключателями, и стал ждать.
Минут через пять послышался шум мотора. Подъехала патрульная машина и остановилась у обочины. Из окна, ухмыляясь, высунулся полицейский.
— Что за работенка у тебя, приятель! В такую-то погоду! Пожалуй, тебе не позавидуешь!
— Тебе тоже! — огрызнулся Джексон.
— Да, мне еще хуже. Вам хотя бы платят по двойному тарифу за ночную работу.
— Так переходи работать к нам.
— Нет уж, спасибо! Смотри, скоро этот твой чертов колодец будет полон воды, и тебе придется нырять.
Полицейский рассмеялся и уехал.
Джексон закурил и уселся под навесом, насвистывая какой-то мотивчик и думая о том, как идут дела у Вильерса.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
