Почему-то неприятности случаются именно тогда, когда дела начинают идти на лад. Я уже к этому привык, но всё равно огорчился. Дело в том, что какой-то там то ли сумасшедший маг, то ли просто пророк перед смертью предсказал мою бесславную кончину. А причиной этой самой кончины должно было стать некое «дитя любви и света».
Можно, конечно, было наплевать на ненормального старика и его пророчество, но… Беда в том, что такие вот предсказания как раз и имеют обыкновение сбываться, и бесславная кончина была мне гарантирована. Выход был только один – отыскать это самое дитя любви и света и избавиться от него, благо уничтожить меня оно могло только по достижению восемнадцатилетия.
Я нашел ребенка только через три года – его очень хорошо прятали, зная, что я наверняка отправлю на поиски всю окрестную нечисть. И правильно делали, к слову сказать.
Итак, это оказалась девочка, и изумительно хорошенькая. Вот уж истинно – дитя любви и света… Юный принц до беспамятства влюбился в прелестную принцессу, женился на ней с согласия и благословения родителей, а вскоре на свет появилась эта девочка. Йолин. Моя погибель…
Я явился к ней в облике черного пса – она играла в саду с другими детьми. Она единственная не испугалась меня, она протянула ко мне руки, погладила мою жесткую шерсть и залепетала: «Пёсик, пёсик!.». Мне стоило лишь немного повернуть голову, сомкнуть челюсти – и я был бы свободен от пророчества. Но я взглянул на её золотые кудряшки, заглянул в золотисто-карие глаза – и не смог… Я – не смог! «Потом, – малодушно пообещал я себе. – Я сделаю это позже. У меня ещё много времени. Убивать ребенка – это низко. Я подожду, пока она вырастет!»
И с того самого дня я неотрывно наблюдал за нею. Я знал о каждом её шаге, я видел, как она растет, как становится всё красивее…
В следующий раз я наведался к Йолин, когда ей исполнилось десять. Сидя в беседке, она старательно заучивала какой-то текст и ничуть не испугалась большого черного ворона, неожиданно севшего на перила.
– И дитя любви и света погубит проклятие рода человеческого… – выговаривала она, и я невольно вздрогнул – Йолин учила наизусть слова того самого пророчества.
Интересно, знает ли девочка, что это именно она – дитя любви и света?
– А что это – проклятие рода человеческого? – спросила она старика-учителя, мирно дремавшего в кресле-качалке.
– Так иносказательно именуют могущественного чародея, – проговорил старик, воздевая корявый указательный палец. – Потому как деяния его приносят только смерть и разрушения людям, а сам он – истинное проклятие! Рожден он в беде и на беду – так гласит пророчество!..
Я рассмеялся – в нынешнем моем облике это прозвучало как хриплое карканье. Как же любят люди такие речи! Однако малая толика истины в пророчестве всё же есть…
Мать моя была знахаркой, и в жилах её имелась капля крови лесного народа. Отца своего я не знал и предпочел бы никогда и не знать. Впрочем, нет, когда-то я хотел увидеть его – только для того, чтобы прикончить: наемники, забредшие в домик знахарки, отблагодарили её за лечение тем, что изнасиловали её втроем, а утром вновь отправились в путь. Как ни умела была моя мать, как много трав ни знала, она так и не смогла избавиться от меня. Вот уж поистине – я был рожден в беде…
Мать никогда не любила меня, да и немудрено. Однако ж знания свои она передала мне – больше детей у неё не было. Впрочем, становиться знахарем я не пожелал. Похоже, от неизвестного отца передалась мне страсть к дальним странствиям, а слабенькие магические способности, доставшиеся моей матери в наследство от лесного народа, во мне расцвели буйным цветом.
Много лет я приумножал своё мастерство, искал тех, кто готов был поделиться со мной знанием, а до многого дошел и своим умом… В конце концов я облюбовал себе славное местечко на берегу большого озера, где и поселился в старинном замке, желая только одного – чтобы меня оставили в покое и дали заниматься своим делом. Не тут-то было. То ли на мои угодья положил глаз ещё кто-то, то ли сам факт присутствия сильного мага неизвестных политических воззрений в месте, где сходились границы сразу трех королевств, не давал людям спать спокойно, но оставлять меня в покое они не намеревались. То рыцарь, то колдун, а то и целая армия тех и других наведывались к моим стенам. Приходилось отвлекаться и тратить время на то, чтобы избавиться от них. А то, что я никогда не отличался терпением и не любил долго и нудно уговаривать всех этих идиотов отправиться по домам, а пользовался куда более радикальными и эффективными методами, вскоре привело к тому, что меня назвали проклятием рода человеческого.
Так прошло немало лет. Я почти не старею, отчасти благодаря крови лесного народа, отчасти благодаря своей магии. (Выглядеть, впрочем, я могу, как пожелаю, но это уже другой вопрос.) Но вот появляется очередной безумный пророк, и, как результат, – пророчество на мою голову. Я-то уж было понадеялся, что меня оставят-таки в покое!
И вот теперь я сижу и терзаюсь мучительными раздумьями. И чем больше я думаю, тем яснее понимаю – я не смогу убить Йолин. Не смогу – и всё тут. Ни сейчас, ни когда она достигнет совершеннолетия… А значит – я неминуемо погибну. И вовсе необязательно самой златокудрой Йолин проникаться необходимостью спасти мир от меня, брать в хрупкие руки меч и скакать на битву со мной. Вовсе нет. Вполне может случиться и так: какой-нибудь рыцарь влюбится в неё до безумия и отправится сражаться со мной, чтобы добиться расположения красавицы. И по нелепой случайности – скажем, я споткнусь о камень – он сможет убить меня. Или даже я наткнусь на собственный клинок… Вот и всё. Это ведь настоящее пророчество, а они всегда сбываются. Что ж, даже любопытно будет посмотреть, как долго я смогу противостоять ему!
