Говорят, что невозможно придумать что-либо новое, всё уже или было в действительности, или сказано. С этим, конечно, следует согласиться, ведь думаем и поступаем мы на основе опыта предыдущих и своего поколений. Идея этой повести вертится у меня в голове давно, пора попробовать как-то её оформить, я думаю, не только мне интересно знать, из каких таких яиц вылупились наши олигархи. Заимствование из опыта предыдущего поколения очевидно: поэма Твардовского "Тёркин на том свете" не входила в число изучаемых в школе произведений, но при смене правителей (Брежнева на Андропова), видимо, было много хлопот, и цензура проморгала выпуск фирмой "Мелодия" винилового диска с этой поэмой в исполнении автора. Лучше Твардовского название не придумать, поэтому честно признаюсь: название и, частично, идею, я позаимствовал у него. Но действие происходит в наши дни и в ближайшем будущем — в безвременье эпохи народившейся демократии. Все события и действующие (а также бездействующие) лица вымышлены, все совпадения с реальностью (если таковые окажутся) случайны. Чтобы не запутаться в географических названиях, я взял реально существующие, слегка их изменив, но это обстоятельство не отменяет приоритет предыдущего предложения.
События, описываемые в этой главе, происходили в России летом то ли 2004, то ли 2005, то ли 2006, а может, и 2007 года, я уже точно не помню. Но не в этом суть: все три года относятся к эпохе народившейся (но ещё не победившей) демократии, со свойственными ей событиями: "быдло" в конец обнищало, а олигархи уже набили себе карманы и захватили власть в регионах, наплевав на Москву с её Конституцией, и теперь активно пытаются урвать, кто сколько сможет, власти федеральной, возомнив себя кукловодами, а Президента — куклой.
Самолёт летел в Москву. Уставший экипаж в полном составе дремал, доверившись автопилоту. Это был старенький ЯК-40. Пару часов назад он, вернувшись в провинциальный городок с берега Чёрного моря, куда отвозил местных толстосумов, был поставлен на профилактику. Экипаж развезли по домам, но не дали даже уснуть: Епифан — местный олигарх — возвращался из Америк и пожелал сразу из Москвы прилететь домой. За экипажем был послан автобус, а техники быстренько привинтили обратно узлы, которые хотели заменить, и залили горючку аккурат к приезду экипажа. Начальник охраны торопил: Епифан не любил задержек, поэтому, наскоро проверив системы 40-го и прогрев двигатели, взлетели, набрали высоту, и, передав управление автопилоту, уставшие лётчики задремали, зная, что умный прибор через полчаса их разбудит.
Охрана, сняв большую часть кресел, монтировала разборный Епифанов салон; перегородки, столы, кровать и прочее оборудование салона постоянно находилось в самолёте. Две стюардессы готовились к приёму на борт Епифана, одна готовила выпивку и закуски, вторая, как ни странно, по имени Жанна, тщательно приводила себя в порядок. А приводить в порядок было чего: Жанна, как и большая часть самолётной обслуги, жила в общаге на улице Мирной, в которую, по дешёвке купив у города аэропорт вместе со всем подвижным составом, к тому времени уже не летающим и еле ездящим, её поселил Епифан, уволив перед этим неразбежавшиеся в поисках работы, где платят зарплату, остатки прежней обслуги — из опасений провокаций. Епифан с детства боялся высоты. Выплатить долги по зарплате ему помешала жадность (чем богаче олигарх — тем он жаднее), и Епифан предпочёл набрать новую обслугу — из беженцев, которые и общаге были рады, и работать соглашались почти за так. Добавим, что на борту Яка было два парашюта — для Епифана и шефа охраны. Как ими пользоваться, — не знали ни тот, ни другой, поэтому один из командиров экипажа во время дружеской пьянки на борту смеха ради поковырялся ножом внутри ранцев, представляя всю глубину Епифановых чувств в случае, если тот сиганёт за борт (ситуация, на пассажирском лайнере практически невозможная) и дёрнет кольцо. Весёлые ребята — беженцы…
Вернёмся к Жанне. В её квартирке в общаге остался молодой и красивый, о котором она старалась сейчас не вспоминать. В обязанности Жанны входило обслуживание Епифана, когда тот находился на борту самолёта. И тщательность, с которой она приводила себя в порядок, была вполне объяснима: Жанна знала судьбу своих предшественниц, — надоев Епифану, они переводились из аэропорта либо в эстрадный (при наличии талантов), либо в газетно-издательский (при отсутствии оных) цех промышленной империи Епифана. А там и зарплата меньше, и работы (мужиков, которым надо отдаваться по десять раз на дню) больше. А конец карьеры у всех таких "стюардесс" одинаков: или в бордель, которых в городе развелось немало, или уборщицей на 1500 рублей в дальний цех, до которого добираться час с лишним. У стюардессы всё-таки раз в десять больше выходит, — двадцатилетняя Жанна старалась услужить Епифану, как могла, откладывая деньги не на старость даже, а на возраст 30-40 лет. В этом возрасте люди, имеющие квалификацию, зарабатывают и больше, но не проститутки — от них к этому времени сбегают клиенты, к тем, кто помоложе.
