Во имя того, что есть
В сем веке паденья
Героев, ставших лишь звоном
Железных колец — имен
В бардовом горле
Восстану безмолвным сердцем
Запомню стихающий шум
Жизней, пропавших во прахе
Слабый услышу шепот
Ушедшей в прошлое славы
Когда окончится песнь
Останется долгое эхо
Того, что было и есть
Просторные гулкие залы
Зевнут при крике моем
Но должен же кто-то
Дать ответ
Дать ответ
На это всё
Хоть кто-то…
Век паденья,
Торбора Фезена
1164 год Сна Бёрн
Истрал'феннидан (сезон Д'рек, Осенней Змеи)
Двадцать четыре дня после Казни Ша'ик в пустыне Рараку
Паучьи сети, протянутые между башнями города Картул, блестели высоко над головами прохожих. Как это обычно и бывает в Чистый сезон, ветер сотрясал толстую паутину, отчего капли тумана опадали вниз мелким дождем.
Ко всему привыкают люди со временем… После малазанского завоевания желтые полосатые пауки — паральты первыми заняли пользующиеся дурной славой башни. С тех пор прошли десятки лет, так что у жителей было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Даже вид голубей и чаек, каждое утро неподвижно зависавших между десятка башен, и здоровенных, размеров в кулак, пауков, спешащих высосать добычу, вызывал у прохожих лишь легкое раздражение.
Сержант стражи квартала Септарха, Хеллиан, была исключением среди соплеменников. Она подозревала, что боги вечно смеются над ее жалкой участью — в которой, нет сомнения, сами же и повинны. С рождения проклятая фобией ко всяческим паукам, она прожила девятнадцать лет — всю свою жизнь — в бесконечном ужасе.
"Почему бы не уехать"? Этот вопрос без конца задают ей друзья и сослуживцы. Но все не так просто. Фактически, это невозможно. Мутные воды гавани осквернены коконами, кусками паутины, болтающимися там и сям обросшими илом паучьими трупиками. На земле дела еще хуже.
Молодые паральты, сбежавшие от присмотра своих городских старейшин, достигали зрелости в окруживших Картул утесах. Это отродье было ничуть не менее смертоносно и агрессивно, чем старые пауки. Хотя торговцы и крестьяне говорили ей, что человек может днями путешествовать по дорогам, не повстречав ни одного гада — Хеллиан не верила. Она знала, что боги любят ждать. Как и пауки.
Будучи трезвой, сержант сохраняла приличную члену городской стражи собранность и бдительность. А легкое опьянение приводило к истерии… так что Хеллиан, если случалось глотнуть хоть рюмку, всегда спешила набраться как следует. Как и сегодня. Поэтому факт прибытия поутру к Свободным Причалам судна под флагами острова Малаз остался ей неизвестным.
Корабли с Малаза сами по себе не были редкими или достойными особого внимания; однако наступила осень, и господствующие в Чистый сезон ветра на два месяца практически закрывали возможность прохода на парусах с юга.
Если бы не туман в глазах, она заметила бы также — конечно, если бы посетила гавань — что прибывшее судно не относится к обычным купеческим баркам или военным галерам. Это была изящная, опрятная посудинка, сделанная в стиле, уже лет пятьдесят вышедшем из моды на любой имперской верфи. Острый нос покрыт загадочной резьбой — миниатюрными, тщательно изображенными змеями и червями; борта также изукрашены почти до ватерлинии. Корма широкая и необычно высокая, с укрепленным справа большим рулевым веслом. Команда — дюжина человек — казалась слишком тихой для матросни. Никто из них не захотел покинуть борт, когда судно успокоилось у причала. Корабль покинул лишь один человек, торопливо, с первыми лучами солнца, едва трап упал на мостовую.
Все эти детали дошли до Хеллиан позже. К ней прибежал местный юнец — бездельник, который постоянно околачивался в доках, надеясь наняться в проводники. Это если он не был занят нарушением закона… Она рассудила, что принесенный кусок пергамента был оторван от свитка высшего качества. Лаконичное послание заставило ее нахмуриться.
— Ладно, парень, опиши того, кто тебе это дал.
— Не могу.
Хеллиан бросила взгляд на четверых стражников, стоявших на углу улицы. Один из них подошел к парню сзади и схватил одной рукой, подняв за воротник грязного плаща. Быстрый кивок.
— Память вернулась? — вопросила Хеллиан. — Надеюсь, что так. Мне тебе платить нечем.
— Не могу припомнить! Я смотрел ему прям в лицо, сержант! Но… не помню, каков он на вид!
Она поглядела на юнца, хмыкнула и отвернулась.
Стражник опустил его на землю, но руку не разжал.
— Пусть проваливает, Урб.
Паренек поспешил прочь.
Она же не спеша направилась в центр, знаком приказав страже идти следом.
Квартал Септарха был самым спокойным из районов города, хотя особой заслуги Хеллиан в том не наблюдалось. Здесь имелось лишь несколько торговых складов; вдоль главной улицы находились особняки, в которых жили священники и слуги дюжины храмов. Воры, дорожащие жизнью, не грабят храмы.
Хеллиан вела отряд по улице, не в первый раз замечая, какими жалкими стали многие святилища. Паральтам пришлись по вкусу купола и замысловатые орнаменты башен, и жрецы явно проигрывали битву с паразитами. Под ногами солдат хрустели и трескались хитиновые панцири.
В прошлые годы первая ночь Истрал'феннидана была бы отмечена охватывающим весь остров праздником, жертвоприношениями и молитвами покровительнице Картула, Д'рек Осенней Змее; верховный жрец Великого Храма, Демидрек, возглавил бы вьющуюся через город процессию, попирая босыми ногами ковер из гнилого мяса, полного копошащихся личинок и червей. Дети преследовали бы по улицам хромых псов, загоняя в тупики и побивая их там камнями под выкрики божьего имени. Приговоренных к смерти преступников публично бичевали бы, а потом сломали бы им кости ног и бросили беспомощными жертвами в ямы, кишащие трупными жуками и красными огнежорками, которые через четыре — пять дней обгложут их до костей.
