Охота на викинга [роман]

Луна в России похожа на студентку, смешливую девушку с короткой стрижкой. У нас в Дании она другая. Мне с детства казалось, что Луна один в один копия тетушки Марты, жены дяди Ульрика, брата моей матери.

Тетушка Марта была толстая и все время пекла маргариновое печенье для благотворительных ярмарок, потому что состояла в огромном количестве всевозможных организаций, помогающих малоимущим, иммигрантам, сиротам, инвалидам и жертвам бедствий в странах третьего и четвертого мира. Мои родители говорили, что это из-за того, что у тетушки Марты нет детей. Так или иначе, но луна у меня всегда ассоциировалась с нею. Всегда — пока я не приехал в Россию.

Я включаю планшет и открываю фотографии своей семьи. Отец, мать, сестры, дедушка… Отчего-то мне кажется, что фотографии на экране выглядят неестественно. Настоящая фотография должна быть напечатана на бумаге. Тогда она становится вещью, предметом, который можно повесить на стену, заключить в раму, преподнести в подарок… А на экране монитора — или того же планшета — это просто картинка, время жизни которой — мгновения.

Интересно, что русские называют планшеты айпадами. Любые, не важно, какая компания их произвела. Они вообще любят множить сущности, а их бритва Оккама заржавела где-то на полке в чулане. Например, здесь называют все хетчбэки Волжского автозавода «Жигулями», хотя такое название носила только одна модель — ВАЗ-2101, я проверял специально. Все копиры у них — ксероксы, а все планшеты — айпады. Зато доллар имеет здесь такое великое множество наименований, что их приходится записывать, чтобы не путаться. Я даже завел отдельный файл, который постоянно пополняется. Вот как он выглядит на сегодняшний день: доллар — это зеленый, зелень, зеленка, зеленый рубль, твердач, американский рубль, грин, гринбек, бакс, бакинский, баксис, бабаха, уе, уешка, убитый енот, узбекский еж и долларевич. И если долларевича, зелень, грин и даже твердача я еще могу объяснить, то при чем тут узбекский еж? Это определенно выше моего понимания.

Я изучаю русский язык четвертый год, я знаю много слов, почти не делаю ошибок в построении предложений, освоил сленг и ругательства, но этот язык, как и этот народ, буквально каждый день преподносит все новые сюрпризы.

Сюрпризы… подарки… Завтра у меня день рождения. Дома, когда я был маленьким, мама делала в этот день эблескивер,[1] как будто бы на дворе декабрь. Дедушка ворчал, что это кощунство, но ел с удовольствием — у мамы золотые руки. Вообще с родителями мне повезло. Они познакомились в знаменитой коммуне хиппи «Вольный город Христиания» в 1975 году. У отца была своя группа, он играл на бас-гитаре и пел — свои и чужие песни. Отец дружил с Якобом Лудвигсеном, ездил на фестиваль Вудсток, на настоящий, в шестьдесят девятом, выступал за свободную любовь и жил в старых казармах. Я видел фотографии — у него тогда была борода, волосы до плеч, а на груди болтался медный кальян для марихуаны.

Мама оказалась в «Христиании» случайно — в их школе проводили благотворительный ужин для ветеранов Первой мировой войны, и ее отправили отнести приглашение какому-то старику-артиллеристу. Одноклассники решили подшутить и подсунули маме вместо адреса артиллериста адрес старых казарм в «Христиании».

Когда мама заглянула туда, шла репетиция. Отец — а он у меня почти двухметрового роста — расхаживал по импровизированной сцене и ругался на своих музыкантов. Увидев мать, он гаркнул и на нее: «Эй, девчонка! Или садись за клавиши, или убирайся!»

Мама хорошо играла на фортепьяно — бабушка с дедушкой вообще дали ей неплохое образование, потратив на это кучу денег, а уж решительность маме досталась бесплатно, по наследству.

Она села за синтезатор и сыграла «В пещере горного короля» Грига. Когда она заканчивала, казармы были набиты битком — большинство хиппи знали толк в Doors и Beaties, тащились от Jefferson Airplane и Grateful Dead, могли наиграть «San-Francisco»[2] на одной струне, но классическую музыку никогда не слышали.

В общем, так они и познакомились.

Хиппи… Если посмотреть на моего старика сейчас, то никто никогда не поверит, что этот благообразный седой мужчина с аккуратной прической, сделавший карьеру муниципального служащего, когда-то был бунтарем, драчуном и спал с десятью девушками одновременно, то есть в одной постели.

Скоро приедет Дмитрий. Он не хиппи, он — хипстер. Пузатый, веселый хипстер с ранней лысиной и пушистыми усами, в кедах «Конверс», в розовой майке, на которой изображен Гай Фокс. Дмитрий заведует в нашем филиале

отделом маркетинга и пиара. Его любимое занятие — придумывать информационные поводы и организовывать брифинги, потому что после брифингов бывают фуршеты. Поесть Дмитрий любит, особенно если за еду не нужно платить. Нет, он не жаден и не беден, любовь к бесплатной еде и выпивке сохранилось у него с тех лет, когда Дмитрий был журналистом и достаточно преуспевающим писателем.

Сам он рассказывает о тех временах со смехом — мол, я был властителем дум, модным беллетристом, и восторженные почитательницы таланта носили меня на руках. Глядя на сто-с-чем-то-килограммовую тушу Дмитрия, я обычно высказываю сомнения в последнем факте, а он начинает нервничать и все время обещает предоставить доказательства в виде фотографий и видеозаписей.