1
Когда я впервые услышал послание, я не мог подчиниться. Я его слышал, но я был далеко от говорящих людей. Они думали, что я не слышу их, но я слышал — я просто не мог к ним приблизиться, чтобы что-то сказать. И эти послания шли не изнутри моей головы, что бы доктора ни говорили.
Я был маленький, когда впервые их услышал. И я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. Никого из них. Людей, в смысле, не послания. Хотя сейчас, иногда, людей я остановить могу, а послания нет.
2
Как я ни кричал, мои родители все равно оставляли меня с ней. Они вели себя, словно не понимали меня, потому что я тогда не умел говорить.
Но потом я научился.
3
Эллен ставила мне ожоги. Просто, чтобы показать, что она может. Моя няня. Она приходила, когда мои родители уходили. Иногда она меня била. Порка, так она это называла. Она била меня очень сильно, пока я не начинал плакать. Тогда она говорила, что я хороший мальчик.
Она показала мне, что надо делать, чтобы она была довольна. Если я этого не делал, она причиняла мне боль. Иногда, она причиняла мне боль, независимо от того, что я делал. Ей просто нравилось это. Она тогда потела и закрывала глаза. А потом смеялась.
4
Она нравилась моим родителям. Мама говорила отцу, что ему она нравится, только потому, что Эллен носит эти узкие джинсы, такие, что под ними можно видеть линию ее трусиков. Мой отец краснел и говорил, что она просто надежный человек. А мама говорила, как тяжело найти кого-то приглядывать за мной.
Эллен заставляла ее лизать. И совала в меня всякие вещи. Когда я стал старше, она фотографировала меня.
Она сказала, что если я расскажу кому-нибудь, мне никто не поверит. И хорошенько отделывала меня в следующий раз.
Она просто вырезала мне сердце и ела его.
Иногда Эллен носила маску. Иногда она поджигала что-то, что как-то странно пахло.
Ее глаза меня резали, так, что я кровоточил.
У нее была тату на внутренней стороне ноги, на бедре, там, где ноги сходятся вместе. Красное распятие, как в церкви. Перевернутое. Только тем концом, которое вставляли в землю, оно входило в нее.
5
Я нажаловался на нее. Однажды вечером, когда родители собирались уйти. Мне было пять лет и я уже умел разговаривать. Я был так напуган, что обмочился, но я пожаловался.
Родители переглянулись, они так делали, я много раз видел такое. Но когда Эллен пришла, они все-таки сказали ей, что сегодня останутся дома, так что она может уйти.
Эллен посмотрела прямо на них. Прямо в глаза.
— Марк снова рассказывает свои безумные истории?
— Какие истории? — спросила мама.
— Его дьявольские истории, я их называю. Он рассказывал, что воспитатель в детском саду чудовище. Что она носит маску и носит огонь в руке. Может, видел это по кабельному. Мой папа мне не разрешает его смотреть.
Я понимал, что происходит. Я закричал так громко, что у меня в глазах, что-то треснуло и я перестал видеть.
6
Они отправили меня в больницу. Одна женщина пришла меня навестить. Она была очень милой. И пахло от нее хорошо. Она приходила много раз. Каждый день.
Вскоре, я смог видеть снова.
Я сначала ничего не рассказывал этой милой женщине, но она обещала, что Эллен больше до меня не доберется. Я был в безопасности.
Тогда я заговорил. Я рассказал ей все. И она сказала, что она со всем разберется. Все будет хорошо.
Они пришли через несколько недель, эта милая женщина была с ними. Она села на постель рядом со мной и взяла меня за руку. Она сказала, что они осмотрели Эллен, без одежды. И никакой татуировки не было. Там, где я сказал, она была. Должно быть это было мое воображение, она сказала. У нее было грустное лицо, когда она это говорила.
Я все понял тогда. Что она заодно с Эллен.
Я закричал, когда они показали мне мою первую иглу.
7
Я пробыл в больнице долго. Иногда ко мне приходили родители, с этой женщиной, которая была милой, как я думал вначале. Когда я принимал таблетки, я становился сонным. Но я не спал, на самом деле. Просто лежал с закрытыми глазами и слушал их.
— Нам придется пойти в суд, — сказал отец. — Отец Эллен нанял адвоката. Он сказал, что ложные обвинения постоянно случаются. Охота на ведьм, он это называет.
Меня напугало то, как он это сказал. Я не стал открывать глаза.
8
Они проверили, не слабоумный ли я. Когда выяснили, что нет, они сказали, что я сумасшедший. И должен поговорить с доктором. Я сказал ему про послания. Он был первым, кому я про это сказал. Доктор сказал, что они внутри моей головы. Я сказал: «Нет!» — и он нажал кнопку, вошел крупный мужчина в белом халате.
Потом они начали пичкать меня лекарствами. Галдол. Торазин. Такие штуки. Я научился принимать таблетки. Иначе мне ставили уколы.
Некоторые санитары все равно делали укол, даже если ты хорошо себя вел. Им просто нравилось это делать. Но это медсестра давала распоряжение поставить укол. Она была заодно с Эллен.
9
Они отпускали меня домой, иногда. Мать следила, чтобы я принимал лекарства. Я становился старше, но ничего не менялось. Я все еще должен был делать то, что они мне скажут.
Я стоил им много денег. Я слышал, как они это говорят. Много денег.
— Параноидальная шизофрения, — сказала мама. Так сказали доктора, звучит, как религия.
