Замок Шато Марло до недавнего времени мог похвастаться разве что своей древностью. Положение дел изменилось пол года назад, когда скоропостижно скончался последний представитель славного рода Марло и все его состояние, включая вышеупомянутые владения и завидную коллекцию живописи, достались отпрыску младшей побочной ветви, чуть ли не незаконнорожденной Мариэтте Марлоу, молодой художнице.
Наследница сразу же начала восстанавливать родовое гнездо и закупать антиквариат для его обстановки. Также она отозвала из музеев пренадлежащие ей теперь картины, которые по традиции все Марло любезно позволяли выставлять.
Этим она вызвала бурю негодования со стороны высшего общества, а также — определенный интерес Beaux-arts, знаменитого voleur elegant, джентльмена-грабителя, как его называли в прессе.
За ней было установлено наблюдение. Через год тщательной реставрации, — правильнее сказать, отстройки нового замка, так как от старого оставались лишь несколько стен да главная зала, — хозяйка поспешила справить новоселье. Еще не все картины были возвращены, еще докупались предметы мебели, а своенравная ММ уже прочно обосновалась на новом месте.
Первые дни её можно было видеть через окна бродящей по комнатам. Ночами тоже, со старинным подсвечником в руках. Слуги — старик-сторож и кухарка — в дом не допускались.
На третий день Марлоу закрыла все ставни и засела в зале с великолепным мозаичным полом, который по её приказанию реставраторы почти не трогали. Посреди зала была установлена большая чугунная ванна с позолоченными львиными мордами. Очень экстравагантно, но по правде сказать, пол второго этажа её бы и не выдержал, а на первом подходящих помещений больше не было.
В четыре часа ночи девушка звонила кому-то, звонок людям Beaux-arts перехватить не удалось. Так что кому она звонила, дозвонилась ли и что хотела, осталось неизвестным.
На следующее утро ставни оставались закрыты и не было видно никакого движения. Это внушало определенные опасения, но в три часа дня наследница звонком вызвала служанку и запиской заказала себе ящик дорогого вина.
Следующие две недели Мариэтта Марлоу вела себя довольно странно. Не приглашала гостей, не устраивала шумных вечеринок. И заказала еще один ящик вина. Дни напролет ставни замка были наглухо закрыты и лишь в сумерках девушка выходила подышать свежим воздухом.
Когда Beaux-arts доложили об этом, он поцокал языком и повздыхал о женском алкоголизме…
От декораторов, последними работавшими в замке, выяснилось, что по всем стенам были развешены картины — из музейных коллекций и самой молодой художницы. А надо сказать, что рисовала она в стиле авангардизма, кубизма и сюрреализма. Короче говоря, вся её живопись была сплошной мазней. Так считал не только гениальный voleur elegant, но и все прочие — ни один холст ММ до сих пор продан не был.
Поговаривали, что она собирается написать для каждой из доставшихся ей картин копию. В своей манере, разумеется. И водить посетителей, чтобы они могли сравнить и оценить прелести современного искусства.
Вся душа благородного вора противилась такой идее. Кражу откладывать было нельзя. Тем более что план уже был готов.
Когда молодая женщина запирается в неприступном замке — новейшая охранная система, уединенное место, — в гордом одиночестве, то она хочет, подсознательно или нет, чтобы её затворничество было нарушено. Чтобы явился рыцарь в сверкающих доспехах и освободил её от злых чар забвения — рассуждал Beaux-arts. Что ж, он вполне подойдет на эту роль.
Всё было приготовлено, оставалось лишь дождаться благоприятного момента. И вот, через неделю, когда и сторож и служанка уехали на выходные в деревню, решено было действовать.
Пять часов вечера. Щегольской фургончик, кативший по едва заметной грунтовой дороге мимо заросшего парка, проколол колесо прямо напротив замка. Из него выскочил водитель — прекрасно одетый молодой человек с модной прической и аккуратными черными усиками. Бестолково побегав вокруг машины и попинав провинившееся колесо носком начищенного ботинка, он широкими прыжками устремился к виднеющейся за деревьями башне.
Прибежав к замку, он принялся барабанить во все ставни и двери, громким голосом умоляя его спасти. Наконец дверь на заднем крыльце приоткрылась и из темноты, щуря глаза, показалась сама владелица. Молодой человек бросился к ней. Из бесприрывного потока слов с трудом можно было понять, что он — бизнесмен, занимается редкими винами; вынужден был сегодня сам везти очередную партию; решил сократить дорогу; заблудился; и в довершение всех неприятностей, проколол колесо… Какова же была его радость, когда он увидел крышу её замка и понял, что он обитаем! Ах, у мадемуазель, разумеется, есть телефон, не соблаговолит ли она… один звонок! Этим она спасет ему жизнь! О, mersi, mersi!
Девушка впустила его внутрь, провела в кабинет к телефонному аппарату, стилизованному под старину. Стояла рядом, сонно разминая шею, пока он, бурно жестикулируя, объяснял ситуацию своим подельникам. На том конце провода ему отвечали, что прислать эвакуатор сегодня не смогут, тем более, что он не знает, где точно находится.
