Одиночная командировка

Одиночная командировка

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 13 страниц. Год издания книги - 1996.

«Моя вина» – сборник «малой прозы» о наших современниках. Её жанр автор определяет как «сентиментальные повести и рассказы, написанные для людей, не утративших сердца в наше бессердечное время».

Читать онлайн Одиночная командировка


Начальнику нашего отдела Николаю Петровичу Митрохину было немногим за пятьдесят. Это был высокий, крупный, седоволосый и голубоглазый красивый мужчина, мягкий и плавный – и в то же время обаятельно неуклюжий – в движениях. В обращении с подчиненными он тоже был мягок – улыбчив и терпелив; поговаривали, что наверху он тем более дипломат, но мне эти тонкости были неизвестны: и потому, что в институте я работал недавно, и потому, что по признаваемому в самом себе некоторому легкомыслию мало этим интересовался. Во всяком случае, человек он был неплохой – насколько может быть неплохим человек, под руководством которого вы работаете. Показательным было уже то, что при всей своей (инкриминируемой или одобряемой, в зависимости от взгляда) дипломатичности он не ладил с Майоровым, институтским парторгом. В те годы это хоть что-нибудь да значило.

В тот день я пришел на работу в далеко не радужном настроении. Завтра мне предстояла дальняя командировка в Краснохолмск, а мой попутчик Володя Лапшин – почти двухметрового роста и много семидесятикилограммового веса молодой человек, похожий на ссутулившийся бамбук или, согласно своей фамилии, на лапшу (как, скорее всего, его и дразнили в школе), накануне свалился с тяжелым желудочным гриппом. Это было печально не только для него, но и для меня, потому что командировка, по недоступным для моего ранга причинам, была крайне срочной; мой заведующий лабораторией, Виктор Петрович Помазан – тридцатипятилетний невысокий, курносый, склонный к уже сильно ударившей в щеки розовой полноте человек, – с видом государственного деятеля, решающего вопрос о переброске северных рек в Казахстан, заявил, что командировку перенести невозможно. Вместо Володьки лететь со мной было некому: Вавилов и Корольков – молодые ребята, наши ровесники, – уже третий день были сами в командировке в Чите, Александр Николаевич был для этого слишком стар, Петр Ильич по случаю незаметно подкравшегося запоя сидел на больничном листе, а Марк Аронович Эпельман, узнав о болезни Володьки, отписался на два дня в министерство и вчера вечером – и до глубокой ночи – к домашнему телефону не подходил. Остальные – и большинство, как и везде, – были женщинами. Лететь одному за Урал было так же скучно, как… как просидеть без перекуров на всех вместе взятых за год открытых партийных собраниях, – тем более что Краснохолмск, по отзывам осведомленных людей, был грязным промышленным городишком, причину появления на свет и смысл жизни которого составлял огромный химический комбинат.

После непродолжительной беседы с Помазаном, из которой я вышел с просветленной – совершенно пустой – головой, я направился к начальнику отдела Митрохину. В лилипутской приемной, похожей на колодезный сруб из секционных канцелярских шкафов, сидела и с неуклюжей настойчивостью едва оперившегося дятла стучала по клавишам пишущей машинки «Ятрань» («Не тронь») секретарша Лерочка – восемнадцатилетнее румяное матрешкообразное существо с глазами в половину лица и толстыми как бревна ногами. По причине своей близости к руководству на нас – молодых инженеров – она поглядывала несколько свысока, – хотя, как говорила не любившая ее тридцатилетняя Наташа Ткаченко из удальцовской лаборатории, «неужели она надеется выйти замуж с такими ногами?», – и к тому же от природы была глуповата.

Митрохин сидел у себя, и против обыкновения у него никого не было. Я поздоровался – не без некоторого емущения, которое неизменно овладевало мной при общении с вышестоящим начальством (а в те прекрасные годы все начальство было для меня вышестоящим), и в то же время с оттенком агрессивного чувства собственного достоинства, маску которого я надевал для борьбы с унижающей настоящего мужчину чинобоязнью… Николай Петрович встретил меня по обыкновению очень любезно, пожал мне руку своей мягкой и теплой рукой – при этом приподняв в кожаном кресле свое большое, в мерцающем синими искрами сером костюме тело, – назвал меня по имени и отчеству и предложил садиться. Конечно, я сел.

– Владимир Сергеевич, – сказал Митрохин, доброжелательно глядя на меня своими голубовато-серыми, добродушно удлиненными лучиками морщинок глазами. Все-таки он славный был человек (признаться в этом даже себе без «все-таки» я не мог: не может начальник, если ты не рвущийся вверх по трупам своих товарищей карьерист, быть без «все-таки» порядочным человеком!): Салтыков у прочнистов всегда говорил молодежи «ты», хотя был моложе Митрохина, и безо всякого отчества: «Петя, иди сюда…». – Владимир Сергеевич, – сказал Митрохин – голос его приятно был глуховат, – вы нас извините, что так получилось… что вам приходится лететь одному. Но дело для нас очень важное. – Тут я, не давая ему развить свою мысль – мне стало неудобно, вот такой я человек, – мужественным басом запричитал: – Ну что вы, ну что вы, о чем речь… – Дело не только в договоре, – продолжал Митрохин, – который вы едете заключать… – это была щедрая дань моему самолюбию: никакого договора заключать я не ехал, договор был тысячу раз согласован по телефону и почтой и конечно же не со мной, и летел я только его подписать – с таким же успехом можно было послать дрессированную обезьянку (впрочем, это я сейчас, вспоминая, такое пишу: тогда я, конечно, не позволял себе думать о себе – так…). – Дело не столько в договоре… – Николай Петрович произносил «договор» с ударением на последнем слоге, и это мне тоже нравилось; большинство в институте – и, кажется, даже директор – говорили упрямо «договор», – причем точно так же, с восприимчивостью чемпионов по подражанию человеческой речи попугаев жако, начинали говорить и подчиненные власть имущего грамотея: начальник отдела спрашивал, в каком состоянии «договор», – и все заведующие лабораториями спешили наперегонки доложить, что «договор находится в стадии согласования» (тоже славно – не хуже «вопроса для вентиляции», как было записано в памятной книжке почтенного Александра Николаевича); заведующий лабораторией ставил ударение на первом слоге – и так же начинали ударять все руководители групп; наконец, если даже такая звезда шестнадцатой величины, как руководитель группы, коверкал русский язык, то вслед за ним, спотыкаясь, повторяла вся группа… В этом был глубокий психологический смысл: не признавая фонетического строя начальника, вы рисковали навлечь на себя его пусть подсознательное неудовольствие – и как следствие этого лишиться десятки к премии. Но я, уважая себя и свой русский язык, всегда говорил «договор» – и втайне считал величайшей несправедливостью, что мною руководит человек (Помазан), который, непонятно сопротивляясь в этом Митрохину (быть может потому, что следующий наверх после Митрохина, начальник нашего отделения Быстрецов – с которым Помазан был очень хорош – всегда ударял по «до»), говорит – «договор»…


С этой книгой читают
Чти веру свою

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Счастливы по-своему

Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…


Рок-н-ролл мертв

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


3 ½. С арестантским уважением и братским теплом

В декабре 2014 года братья Олег и Алексей Навальные были осуждены по «делу "Ив Роше"». Алексей получил 3½ года условно, Олег — 3½ года колонии. Европейский суд по правам человека признал приговор произвольным и необоснованным, но Олег отсидел весь срок, 1278 дней. В этой книге, большая часть которой была написана в колонии, он изложил все, что произошло с ним за это время. И снабдил рассказ подробнейшими схемами и иллюстрациями. Из нее можно узнать, чем «красная» зона отличается от «черной», зачем в тюрьме нужны простыни и полотенца, что такое СУС, БУР и АУЕ, куда прятать сим-карту при обыске и почему Чубакка стал осужденным.


Библиотечка «Красной звезды» № 1 (517) - Морские истории

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Брусника
Автор: Катя Верба

Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.


Вертолёт

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Выхожу один я на рассвете

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ураган по имени «Чингисхан»
Жанр: Боевик

На Северном Кавказе объявился новый полевой командир Чингис — кровожадный фанатик, одержимый идеей порабощения мира. Его банда сплошь состоит из отъявленных головорезов. Они нападают на колонны федеральных войск и терроризируют местное население, действуют дерзко и жестоко, проливая реки крови и оставляя за собой горы трупов. Военные начинают масштабную операцию по уничтожению бандитов, но людям Чингиса удается скрыться. Тогда решают привлечь к операции элитный отряд спецназа ГРУ, который специализируется на выполнении особо сложных боевых задач.


Радигост и Сварог. Славянские боги

Сварог — творец славянского мира, покровитель и учитель древних славян — не только участвовал во всех событиях земной жизни наших далеких предков, но был связан и с их переходом в загробный мир. Как огненную дорогу в небесные чертоги к своему богу воспринимали славяне сожжение на костре умерших.Часть книги автор посвятил загадочному богу балтийских славян, сыну Сварога, Радигосту-Сварожичу, чей мистический образ тесно связан с такими легендарными атрибутами, как грифон и секира. Радигост особенно почитался на южном побережье Балтики, где в древности жили славяне и откуда пришли легендарные варяги.Исследование Михаила Серякова будет интересно всем любителям славянской древности.


Другие книги автора
Свадьба

«Тема сельской свадьбы достаточно традиционна, сюжетный ход частично подсказан популярной строчкой Высоцкого „затем поймали жениха и долго били“, а все равно при чтении остается впечатление и эстетической, и психологической новизны и свежести. Здесь яркая, многоликая (а присмотришься – так все на одно лицо) деревенская свадьба предстает как какая-то гигантская стихийная сила, как один буйный живой организм. И все же в этих „краснолицых“ (от пьянства) есть свое очарование, и автор пишет о них с тщательно скрываемой, но любовью.


Сто семьдесят третий

«Моя вина» – сборник «малой прозы» о наших современниках. Её жанр автор определяет как «сентиментальные повести и рассказы, написанные для людей, не утративших сердца в наше бессердечное время».


Без возврата (Негерой нашего времени)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


21 декабря

Сергей БАБАЯН — родился в 1958 г. в Москве. Окончил Московский авиационный институт. Писать начал в 1987 г. Автор романов “Господа офицеры” (1994), “Ротмистр Неженцев” (1995), повестей “Сто семьдесят третий”, “Крымская осень”, “Мамаево побоище”, “Канон отца Михаила”, “Кружка пива” (“Континент” №№ 85, 87, 92, 101, 104), сборника прозы “Моя вина”(1996). За повесть “Без возврата (Негерой нашего времени)”, напечатанную в “Континенте” (№ 108), удостоен в 2002 г. премии имени Ивана Петровича Белкина (“Повести Белкина”), которая присуждается за лучшую русскую повесть года.