Братья мои! — возгласил он с силой. — Эта смертоносная охота идет ныне на наших улицах. Смотрите, смотрите, вот он, ангел чумы, прекрасный, как Люцифер, и сверкающий, как само зло, вот он, грозно встающий над вашими кровлями, вот заносит десницу окровавленным копьем над главою своею, а левой рукой указует на домы ваши. Быть может, как раз сейчас он простер перст к вашей двери, и копье с треском вонзается в дерево, и еще через миг чума входит к вам, усаживается в комнате вашей и ждет вашего возвращения. Она там, терпеливая и зоркая, неотвратимая, как сам порядок мироздания. И руку, что она протянет к вам, вам ни одна сила земная, ни даже — запомните это хорошенько! — суетные человеческие знания не отведут от вас. И поверженные на обагренное кровью гумно страданий, вы будете отброшены вместе с плевелами.
Из проповеди отца Панлю.
(Альбер Камю. Чума, 1947).
Чума, мор, повальная смерть — в русском языке синонимичные понятия. При анализе термина «чума» в европейских языках (латинском, английском, немецком, французском) отмечается функционирование романского слова «pestis» (или «pestilentia»): «pest» — англ., «peste» — франц., «pest» — нем., обязанное своим происхождением латинскому «pestis» — зараза, повальная болезнь, бич, язва.
Термины «pestis» и «pestilentia» употреблялись римлянами для обозначения любой заразной и повальной эпидемической болезни. Юлий Цезарь употреблял слово «pestilentia» для обозначения болезни, порождаемой голодом и различного рода лишениями. В этом же смысле встречаются эти термины и у Тита Ливия в его «Римской истории от осно вания города»: «fames, pestilentiaque-foeda homini, foeda pecori» — обычные его выражения для обозначения существовавшего в том или другом году голода и связанного с ним поветрия; каждый третий или четвертый год отмечается у Ливия как tempus grave или annus pestilens. Смертность приписывалась гневу богов за провинности народа и несоблюдение обрядов; далее — неблагоприятным временам, зловредным испарениям, принесенным ветрами из «нездоровых» местностей, яду, волшебным чарам.
Некоторые европейские языки сформировали собственные термины. В английском языке появилось слово «plague» в значении «чума», которое в буквальном смысле переводится как «бич». Причем у него есть синоним «black death» — «черная смерть» (Татаринова Л.А., 1996).
Собирательность понятия «чума» затрудняет работу историка. Не всегда из первоисточников можно получить представление, о какой повальной болезни идет в них речь. Например, Фукидид описал под этим названием очень странную контагиозную болезнь, трижды поражавшую афинян в период 430–425 гг. до н. э. Ее основные симптомы следующие: «Внутри же глотка и язык тотчас становились кроваво-красными, а дыхание — прерывистым и зловонным. Сразу же после этих явлений больной начинал чихать и хрипеть, и через некоторое время болезнь переходила на грудь с сильным кашлем. Когда же болезнь проникала в брюшную полость и желудок, то начиналась тошнота и выделение желчи всех разновидностей, известных врачам, с рвотой, сопровождаемой сильной болью. Большинство больных страдало от мучительного позыва на икоту, вызывавшего сильные судороги. Причем у одних это наблюдалось после ослабления рвоты, у других же продолжалось и позднее. Тело больного было не слишком горячим на ощупь и не бледным, но с каким-то красновато-сизым оттенком и покрывалось, как сыпью, маленькими гнойными волдырями и нарывами. Внутри же жар был настолько велик, больные не могли вынести даже тончайших покрывал, кисейных накидок или чего-либо подобного, и им оставалось только лежать нагими, а приятнее всего было погрузиться в холодную воду. Мучимые неутолимой жаждой, больные оставшиеся без присмотра, кидались в колодцы; сколько бы они ни пили, это не приносило облегчения. К тому же больной страдал от беспокойства и бессонницы. На протяжении острого периода болезни организм не ослабевал, но сверх ожидания сопротивлялся болезни, так что наступала смерть либо в большинстве случаев от внутреннего жара на девятый или седьмой день, когда больной был еще не совсем обессилен, либо, если организм преодолевал кризис, то болезнь переходила в брюшную полость, вызывая изъязвление кишечника и жестокий понос». Болезнь вошла в исторические источники как чума Фукидида.
Диодор Сицилийский под названием «сиракузская чума» описал повальную контагиозную болезнь, вспыхнувшую в 396 г. до н. э. в Карфагенской армии, осаждавшей Сиракузы. Болезнь начиналась катаром, т. е., видимо, респираторными симптомами. Затем у больных появлялась опухоль шеи, «жгучая лихорадка», боли в области поясницы, кровавый понос с образованием нарывов и пустул на различных частях тела. Некоторые больные бредили, они бегали во всех направлениях по лагерю и били людей, которые им встречались. По мнению современников, смерть заболевших людей наступала слишком быстро, и по этой причине употребляемые лекарства не успевали оказать свое действие. Ни один из заболевших «чумой» не жил дольше пяти или шести суток. Подобная эпидемия в этом же месте повторилась через 274 года во время другой осады Сиракуз, но уже не карфагенянами, а римлянами.