Общество восхищения Розой Макгрегор

Была одна страна, страна эльфийских палат и пещер, холмов фейри и величественных подземных храмов. Злосчастные смертные входили в них и танцевали до упаду, и выходили — иногда — обратно.

Но вдалеке от веселья, музыки и зачарованных смертных горел костёр, и вкруг него сидели шесть мужчин, огромный шелки и конь цвета ночи.

Мужчины — фейри от первого до последнего, высокие и острокостые, со скулами, которыми можно порезаться. Шелки — огромный неуклюжий зверюга, завернувшийся в тюленью шкуру, мышцы скрывает слой жира, в глазах — море перед закатом. Конь был конём, пока не хотел ещё пива, и тогда становился мужчиной с гривой чёрных волос и горящими рубиновыми глазами.

Сидя вкруг костра, они смотрели на огонь. Огонь древнее, чем фейри, и танец его может заворожить даже их.

— Что меня бесит, — сказал наконец один, — по-настоящему бесит, — это то, что она взяла и вышла за кузнеца.

* * *

Он встретил Розу Макгрегор на склоне холма, где трава встречалась с небом и по зелени рассыпались звёзды цветов. Узкобёдрый, широкоплечий, он был дьявольски красив.

Она, низенькая, пухленькая, — есть за что потискать со всех сторон, — блеснула на него глазами, как ястреб, заприметивший кролика на холмах внизу.

— Что вы здесь делаете, мисс? — промурлыкал он, тряхнув головою так, чтобы локон упал на лоб.

— У отца потерялся барашек. Вот, ищу, — сказала она. И улыбнулась. На щеках у неё были ямочки.

На холме пасся один баран, отнюдь не потерявшийся. Старый вожак стада, глухой, полуслепой, забыл, что его стадо давно не ходит сюда, и, пускай без других овец, упрямо тащился знакомым путём каждое утро.

— Не его ищете? — нерешительно кивнул на барана узкобёдрый.

— Нет. Этот не потерялся. Он точно знает, где он.

— Значит, другого?

— Да-а, — томно вздохнула Роза. — С большим рогом — если вы понимаете, о чём я…

Он понимал. Он взял её руку.

— Тогда пойдёмте, мисс, и поищем.

Баран-вожак, по счастью глухой как пень, продолжал щипать траву, не слыша звуков, долетающих откуда-то со стороны.

* * *

— Ей полагалось чахнуть, — мрачно сказал узкобёдрый фейри. — Всегда так. Ты страстно с ними любишься, потом исчезаешь, а они чахнут и умирают от любви.

— Ха! — Фейри справа поворошил костёр палкой. — Только не наша Роза. Тебе она тоже плела про потерявшегося барашка?

— Слишком уж часто он теряется, — проворчал третий, смугло-загорелый, с ярко-зелёными глазами. — Если вообще существует.

— Мы искали его три недели, — сказал узкобёдрый. — Мне пришлось сдаться. Я выдохся.

Другие фейри подняли кружки с пивом, молча воздавая честь выносливости отсутствующей мисс Макгрегор.

* * *

— Это точно не твоя потеря? — спросил зеленоглазый фейри, лёжа ничком на траве. На кончиках его ушей росли кисточки, как у кота. Роза любила оглаживать эти длинные ушки сверху донизу, потом шею, спину…

— Нет, это Сол, вожак стада.

— Стада у него нет.

Зеленоглазый фейри вёл род от сатиров, от которых унаследовал впечатляющие размеры кое-чего, а ещё — безотчётную заботливость о благополучии стадных животных. Оба качества Роза просто обожала.

— Да, все они умерли. Он видит их призраки. — Роза не могла лечь на живот с четырнадцати лет, спасибо впечатляющим объёмам кое-чего другого, и облокачивалась рядом. — Старый добряк Сол. Что ни утро, ведёт своё призрачное стадо на холм, а вечером уводит обратно.

— Не пробовала объяснить ему, что они мертвы?

Роза убрала руку со спины фейри.

— Что мне Сол такого сделал? Зачем мне разбивать ему сердце?

Зеленоглазый ухватился за её слова. Ещё бы несколько дней страсти, — но стиль превыше всего.

Вдобавок он побаивался, что скоро выдохнется.

— Кстати, о разбитых сердцах, моя егоза. — Он перекатился на спину. — Мне больно тебя оставлять, но время моё истекает.

— Правда?

Роза сорвала травинку и пыталась в неё свистнуть.

— Мне пора в родные края.

— Ладно.

— Э-э… никогда больше не навещать мне эти холмы…

Пересвист.

— И мы никогда, никогда, никогда не увидимся снова.

Она похлопала его по плечу.

— Ничего, золотце. Найдёшь кого-нибудь ещё. Собственно, я… Сол! Не ешь это!

* * *

— А тот был глух, кричать без толку. Ей пришлось бежать и отбирать у него эту траву. Баран волновал её больше, чем я, — угрюмо сказал он сидящим у костра.

— С ним-то времени провела больше, — вздохнул узкобёдрый.

Один фейри, не подававший голоса, молча сплетал косичкой стебли наперстянки. Наперстянку не больно-то позаплетаешь, и ему приходилось ощутимо помогать себе магией. Когда его руки скользили по стеблям, нежные розовые колокольчики трепетали — точь-в-точь как трепетала в его руках Роза Макгрегор.

— Нюни, вот вы кто, — пробасил шелки.

— А ты квасишь с нами за компанию, — огрызнулся зеленоглазый. — И кто ты сам после этого?

Что-то буркнув, шелки поддёрнул тюленью шкуру повыше.

* * *

Подобно тюленям, шелки бывают разные. Есть изящные черноглазые юноши, по которым вздыхают девы, есть женщины с глазами газели, песнями зачаровывающие рыбаков, а есть и взрослые самцы.

У последних, как и у самцов тюленей, нет шеи, они не умеют себя вести и во время гона любвеобильнее диких кабанов. Человеческим женщинам взрослых самцов шелки советуют избегать.