Катарина, двадцатидвухлетняя студентка Кильского университета, вошла в кафетерий и пробежала взглядом по многочисленным посетителям. Где-то тут должна быть Соня Вимут. В этой толчее попробуй найди…
А, кажется, есть. Катарина увидела девушку в противоположном конце зала, призывно машущую ей рукой. Это и была Соня. Она, очевидно, держала для нее свободный стул.
— Приветик! — воскликнула Катарина, пробравшись наконец к столику. — Как здорово, что ты догадалась занять мне место.
— Еще немного — и меня бы растерзали, — пожаловалась Соня. — Ты не представляешь, каково это — объяснять всем, что здесь занято.
— Ну все, уже сижу, — ответила Катарина. — Теперь пусть попробует кто-нибудь меня отсюда выжить.
— Пойду принесу пару стаканчиков кофе, — смеясь, сказала Соня. — Теперь ты будешь иметь удовольствие отражать атаки на мой стул.
Только стоило подруге отойти, как тут же какой-то студент без спросу подсел к Катарине. Оставалось только гадать, что его больше прельстило: общество хорошенькой студенточки или свободный стул.
— Здесь занято, — придав своим словам просто-таки царственную надменность, произнесла она. — Моя подруга кофе набирает в автомате, сейчас вернется.
— Мне-то откуда это знать, — неприветливо пробурчал студент.
— Порядочные люди спрашивают, прежде чем усесться, — колко заметила Катарина.
— Да брось ломаться, — не выдержал парень. — Кого ты строишь из себя? Принцессу, что ли?
Катарина слегка покраснела. Не ведая того, студент угодил в ее самое уязвимое место.
— А что, если так оно и есть?
— Тогда я — Наполеон или мандарин китайский, — язвительно выдал студент, окинув нагловатым взглядом свою соседку по столику. Внешне она мало чем отличалась от его сокурсниц. Застиранные джинсы да вылинявший свитерок. Едва ли в ней можно было отыскать какие-нибудь аристократические черты.
В этот момент появилась Соня. Она несла два бумажных стаканчика с кофе и две порции пирога. Хотя пирогом это можно было назвать с большой натяжкой: простая дрожжевая лепешка с запеченным мармеладом сверху да еще, похоже, не первой свежести.
Катарина жадно схватила пирог, подобно тому как усталый путник бросается к холодному источнику.
— Спасибо, Соня, — сказала она. — Ты будто знала, что я голодна.
— Ничего нет проще, — усмехнулась Соня. — Сегодня у нас двадцать пятое июня, конец месяца: время твоих хронических голодовок.
— Деньги я тебе верну, — смутилась Катарина.
— Ерунда, невелика забота, — отмахнулась подруга. — Ты же мне помогаешь к контрольным по русскому готовиться.
— Ну, это само собой разумеется, — ответила Катарина. — Мы ведь подруги, к тому же мне это ничего не стоит.
— Не скажи, — возразила Соня. — За что же тогда репетиторам платят? Да такого репетитора, как ты, днем с огнем не сыщешь. А сокурсники — те, конечно, не прочь на мне подзаработать, но они ведь и сами не больше моего знают. Что они мне могут дать? Так что если ты считаешь, что помогаешь мне просто по дружбе, то не мешай и мне помогать тебе пережить голодные денечки в конце месяца. Идет?
И девушки весело рассмеялись.
Обе они учились на факультете славянских языков, и Катарина имела несомненное преимущество перед подругой по причине вроде бы довольно прозаичной, но тем не менее вызывающей у многих удивление и интерес. Дело в том, что мать Катарины была по происхождению русской принцессой и растила дочь в двуязычной среде. Соня же пока одолела лишь азы русского языка и была безумно счастлива иметь такого великолепного наставника. Зато она выросла в зажиточной семье и никогда не знала материальных забот, которые так усложняли жизнь ее подруге. Отец Сони успешно управлял фабрикой, когда-то давно перешедшей в семейное владение, так что учебу дочери он мог финансировать весьма щедро. У нее были своя довольно мило обставленная квартира, спортивный автомобиль и собственный счет в банке. «Мы здорово дополняем друг друга», — часто говаривала Катарина.
— Что это за тип усаживался за наш столик? — спросила Соня. — Я случайно заметила, когда набирала кофе.
— Понятия не имею, — ответила Катарина, пожав плечами. — Представляешь, ни слова не говоря, плюхнулся на твой стул, а когда я стала его прогонять, принялся выяснять, не принцесса ли я.
Соня снова громко рассмеялась.
— Ну и что? Призналась, что он в яблочко попал?
— Я и без того себя в обиду не дам. Здесь в университете я просто Катарина Ангербург. Ты абсолютно не ценишь свое счастье — быть обыкновенной Соней Вимут. А я вот всю жизнь мучаюсь. Знаешь, как трудно быть принцессой, а вести себя, как ни в чем не бывало.
— Конечно, это нелегко, — сказала Соня. — Но, согласись, несчастьем это тоже не назовешь Катарина, принцесса фон Ангербург! Как здорово звучит!
— Это всегда вызывает какие-то ложные представления, — устало возразила Катарина. — Уж сколько раз я с этим сталкивалась. Все сразу представляют себе жизнь в королевском замке, скаковых лошадей, блеск званых ужинов, камерные концерты при свечах и всякое такое. На самом деле все куда прозаичнее, по крайней мере, у меня. У мамы есть трехкомнатный домик в Ойтине, она живет на скромную вдовью ренту. Подрабатывает немного переводами, но это такие жалкие крохи. Хорошо хоть ей не приходится обращаться за помощью в социальное ведомство. Один-единственный раз я, помню, осмелилась у них что-то попросить. Ну и что ты думаешь? Не положено! Какие могут быть пособия принцам и графьям! Так прямо в лицо и сказали. А я ведь ни пфеннига лишнего не просила кроме того, что положено любому гражданину.
