— Ненавижу День Валентина, — рядом садится незнакомый парень, несмотря на меня. Он садится слишком рядом со мной на скамейке и касается моих плеч. — Ты когда-нибудь праздновала этот грёбаный день? Хотя, видно, что нет. Какой нормальный человек будет сидеть на остановке в одиннадцать вечера, и смотреть в одиночестве на салют, — он, наконец, смотрит на меня и облизывает губы.
— Почему он тебе не нравится? — интересуюсь я, не находя этот вопрос глупым.
— Ты серьезно? — он удивляется и вздыхает. — Последнее время девушки ищут только принцев, думают, что в двадцать первом веке они существуют. А я скажу, что их нет. Уже давно.
— Тебе отказала девушка? — предполагаю я и жду его ответа.
— Угу… Тварь. Сказала, что ей нужен накаченный блондин, — он морщится и сжимает руки в кулаки.
— Слишком слащаво, — усмехнулась я, и он посмотрел на меня.
— Ну, а ты? Почему одна сидишь?
— Я… Эм, просто, хочу так… — я не успеваю договорить, так как незнакомец прерывает меня.
— Не с кем, как и мне… Забавно, — он улыбается первый раз за это время и встаёт. — Пошли, — он протягивает мне руку и ждёт от меня действий.
— Я не собираюсь быть запасным вариантом, — морщусь я, и парень поджимает губы.
— Мне просто скучно, пошли, погуляем? Сегодня всё равно праздник как-никак, пошли? — его рука всё ещё висит в воздухе, дожидаясь моей. Я пожимаю плечами и хватаю её.
Снег всё ещё падает, ложась на мои густые ресницы и шоколадные волосы. Мои щёки довольно замёрзли и покраснели то ли от холода, то ли от парня. Спасает только одно, что мои руки в варежках, но даже через них, я чувствую тепло его руки.
— Как тебя зовут? — интересуюсь я, и мы подходим к светофору. Останавливаемся, и я смотрю на него. Он улыбается.
— Разве это важно? Разве что-то важно в этом мире? — он тянет меня за руку, принуждая идти за ним. Я удивляюсь его ответу, хотя, можно ли это, считать ответом?
— Ну, хоть что-то я буду знать о тебе, — усмехаюсь я и останавливаюсь возле магазина сладостей. Парень останавливается тоже и смотрит на меня.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он, отпуская мою руку и ища деньги в карманах. Улыбается и вытаскивает несколько купюр.
— Можем купить леденец… В форме сердечка, вроде праздник, — он подходит к кассе и покупает леденец, который протягивает мне и снова берёт мою левую руку.
— А если серьезно? Как тебя зовут? Меня зовут Амелия, — он улыбается и смотрит на меня.
— Амелия, послушай, тебе это не нужно. Просто забудь про всё это. Про имя, про возраст, про религию, про всё. Какая разница? Тебе приятно общаться? Общайся.
Я задумываюсь, ведь я наполовину согласна с ним. Но у меня есть интерес к нему, поэтому я хочу знать, как его зовут.
— Я же не отстану от тебя, — двусмысленно говорю я, на что он останавливается и смотрит на меня.
— И не нужно, но если хочешь, можешь звать меня «мишкой», — он улыбается, берёт мою руку и ведёт меня к площади.
— «Мишка»? Это типо игрушка, да? У меня дома есть игрушечный мишка, — я улыбаюсь, вспоминая белого медведя, которого мне подарил отец.
— Да, зови меня «мишкой», как игрушка.
Мы подходим к группе музыкантов, которые играют на гитарах и поют песни.
— Иди сюда. — «мишка» обнимает меня за талию и кружит. Я смеюсь, потому что мы точно не танцуем, я не знаю, как это назвать. Мы кружимся, раз за разом и смеёмся.
— Хватит, — я вдыхаю воздух и успокаиваюсь. Он наблюдает за мной, как будто не устал танцевать смеяться. — Мне, что серьезно звать тебя «мишкой»?
— Ну, смотри, медведь слишком серьезно, а мишка мило. Даже слишком.
— Ладно, а возраст твой, какой?
Он вздыхает и отрицательно мотает головой. Я закатываю глаза, и мы идём в парк. Там всегда не многолюдно.
— «Мишка»? — окликаю я его, на что он мило улыбается и смотрит на меня. — Пошли к тебе? Я замёрзла.
— Не боишься?
— Ты же сказал, что это не важно. Какая разница, тем более мы просто попьём чай. Так как идея?
— Быстро учишься, — он похвально кивает, и мы выходим из парка.
* * *
— Проходи, — он открывает дверь дома и пропускает меня. Закрывает дверь и включает свет. Помогает мне раздеться. Мишка берёт мою руку, только теперь никакая ткань не преграждает его прикосновениям.
Мы заходим на кухню, молча, словно боимся разбудить кого-то.
— «Мишка»? — зову я, а он улыбается и ставит чайник. — Ты один живёшь?
— Какая разница?
— Медведь!
Он начинает смеяться и садится рядом со мной.
— Ты разозлилась, да? Ладно, да. Я живу один. Теперь твоя душа спокойна? — он смотрит на меня и вскидывает брови.
— Сколько тебе лет? Мне в начале марта исполнится восемнадцать, — сообщаю я и надеюсь, что получу какую-нибудь информацию.
— Маленькая ещё, но не переживай, мне не двадцать пять и даже не тридцать, — он наливает чай, отвернувшись от меня.
— Так почему бы тебе не сказать? — я удивляюсь и смотрю на аквариум.
— Какая разница? — легко говорит он и подходит ко мне, ставит на стол две кружки и садится рядом со мной.
«Мишка» берёт в руки синюю кружку горячего чая и подносит к губам; отпивает глоток и смотрит на меня.
— Ты действительно не успокоишься? — я вздрагиваю, когда чувствую, как его бедро упирается в моё. — Тебе и вправду это не нужно знать?
