Интервью Гелия Салахутдинова журналу "Огонек"
Гелий Салахутдинов
Его давно грозятся убить. И это странно, потому что ну кому поперек пути мог встать простой научный работник? Ан нет – встал. Кандидат наук Гелий Малькович Салахутдинов покусился на самое святое – историю отечественного естествознания. И до того многих огорчил своими исследованиями, что один аспирант прямо в институте накинулся на Гелия Мальковича с кулаками. Хорошо, Гелий Малькович раньше боксом занимался, иначе неизвестно, чем бы закончилась его научная карьера. А аспирант, кстати, в этой научной дискуссии отделался всего лишь разбитыми очками… Да, но отчего же такой накал страстей вокруг исторической науки?
А вокруг исторической науки всегда страсти кипят, это не вопрос. Наш журнал давно занимается темой истории. Мы давали слово и поклонникам фоменковской теории, и антифоменковцам, публиковали в нескольких номерах интереснейшие профоменковские рассуждения Гарри Каспарова, развенчивали исторические мифы времен Второй мировой, говорили о преподавании истории в школе, даже занимались вариативной историей – рассуждали о том, что было бы, если бы история где-то поменяла свой ход. И всегда наши статьи вызывали самые живые отклики у трудящихся. В основном трудящихся на ниве исторической науки. Но и обычные граждане очень гневались, когда мы разоблачали некоторые просоветские мифы, созданные сталинской историографией. Боюсь, сегодняшняя наша статья также вызовет море злобных откликов. Во всяком случае, очень на это рассчитываем…
Итак, сегодня проездом из Звездного городка в Москву впервые на нашей исторической сцене весь вечер поет и пляшет человек трудной судьбы, но при этом кандидат технических наук, старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН Гелий Салахутдинов. Прошу!..
– Гелий Малькович, насколько я понимаю, вы занимаетесь хорошо задокументированной, тихой и спокойной областью истории – историей техники. И вдруг такие скандалы. Как начался ваш крестный путь в исторической науке?
– Началось все с того, что в 1984 году я взял исследовательскую тему по истории мировой космонавтики. И оказалось, что вся наша отечественная история космонавтики сфальсифицирована.
Вся наша история космонавтики поддерживает легенду о том, что в результате напряженного соревнования ноздря в ноздрю двух наших стран в космосе Советский Союз с честью выиграл эту гонку у США, запустив первый спутник и так далее… И никто у нас не знает – это тщательно скрывается, – что еще в 1946 году Вернер фон Браун, отец немецкой ракеты "Фау-2", предложил американцам проект запуска первого искусственного спутника Земли. И американцы отказались от этого предложения, справедливо рассудив, что военного применения спутник иметь не может. В 1954 году фон Браун опять предлагает запустить спутник. Ему опять отказывают.
В 1957 году фон Браун уже говорит: дайте мне 90 дней, и я запущу спутник. Ему снова отказывают. А у него уже ракета готова была! (Ракета фон Брауна "Юпитер-С" (Missile 27), успешно запущенная 20 сентября 1956 года, поднялась на высоту свыше 1.000 километров. Если бы в последней ступени вместо песка было топливо, она могла бы вывести на орбиту первый искусственный спутник Земли. – П.Х.) И вот 4 октября 1957 года свой спутник запускает СССР… Американцы дали фон Брауну разрешение на запуск только после того, как у нас собака Лайка полетела.
– Но все-таки первый спутник был наш!
Валентина Терешкова
– Да, первая болванка летала наша. Но все первые прикладные спутники – американские. Первый научный спутник был американский, первый связной – американский, навигационный, метеорологический – тоже американские. Первая орбитальная станция – американская. (Вообще-то первая орбитальная станция, "Салют", запущенная в 1971 году, была советской. Американцы тогда были слишком заняты полётами на Луну, и у них не было времени на околоземную возню. Кстати, первые космонавты, побывавшие на "Салюте", – Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев – погибли при возвращении на Землю, о чём стараются не вспоминать. – П.Х.) Первый крылатый возвращаемый аппарат – американский. Первые люди на Луне – американцы. А наша ракета "Н-1", которую готовили для полета на Луну, на всех четырех запусках успешно взрывалась со страшной силой.
Американцы шли дорогой практичности, а мы символы запускали. Первую болванку – спутник. Первую женщину, перепуганную до слез. Она там расплакалась, у нее начались сопли – в общем, полило из всех дыр. Она кричала: "Мама! Мама!.." (Также она грозилась покончить с собой. – П.Х.) И после этого Королев сказал: "При мне больше ни одной бабы в космосе не будет!" И выгнал их всех из отряда космонавтов. Там еще четыре штуки было… (Если быть точнее, Королёв женщин из отряда космонавтов не выгонял, но, всё равно, женщины при нём в космос больше не летали. Светлана Савицкая, вторая советская космонавтка, полетела в космос почти через 20 лет после Терешковой, уже после смерти Королёва. – П.Х.)
– А чего девушка так испугалась?
– Страшно. (У неё на орбите, вдобавок ко всему, началось женское недомогание. – П.Х.) Ведь первые полеты – это идиотизм был какой-то, у них вероятность возвращения составляла 50%! (Чуть больше. – П.Х.) Когда, например, летал Гагарин, было серьезное опасение, что не сработает тормозной двигатель. На этот случай аппарат обеспечили водой и питанием на десять суток, рассчитывали, что он затормозится атмосферой за это время и упадет сам по себе. Однако орбита оказалась выше расчетной, и если бы тормозной не сработал, Гагарин бы погиб – ему не хватило б запасов еды и воды, чтобы дождаться естественного торможения. Гагарин исполнял роль живого символа. Собачку послали, теперь надо человечка… (Кстати, не факт, что Гагарин вообще был в космосе. Но это отдельный разговор. – П.Х.)
