Ретро-детектив
"Ну, что там новенького? Неделя народной культуры. Четверг, 31 мая 1934 года в Лиепайском Новом театре слушание реферата господина Битина "Всемирная идея мира". После лекции выступление симфонического оркестра. Дирижер Оскар Бирзниекс…"
В дверь постучали. Сидящий за письменным столом пожилой мужчина отложил газету и громко сказал:
– Войдите.
– Господин следователь, – обратился к нему появившийся на пороге дежурный полицейский, – Рига. Мы переключили на ваш аппарат. Возьмите, пожалуйста, трубку.
Мужчина протянул руку к телефону.
– Хел-ло, Лиепая. На проводе Карл Гутманис, следователь по особо важным делам первого полицейского участка.
– Вы получили пакет из центрального полицейского управления? – раздался в трубке хрипловатый голос одного из секретарей министра.
– Да, – ответил следователь, беря со стола большой конверт с множеством печатей.
– Вы ознакомились с его содержанием?
– Нет еще, – поморщился Гутманис, из своих пятидесяти лет он, по крайней мере, последние пятнадцать лет старался не читать до второго завтрака официальных бумаг, чтобы не портить себе аппетит и желудок, уже и без того загубленный холостяцкой жизнью. – Его только что принесли. А в чем дело?
– В пакете находится сообщение Интерпола.
– Кого?
– Да вы что, там, у себя, в Лиепае, – задрожала от негодования мембрана в трубке, – не знаете о существовании международной организации уголовной полиции, созданной в тысяча девятьсот двадцать третьем году для совместной борьбы с преступниками?!
– Ну и что надо этой организации от нас?
– В Интерпол поступила информация о том, что в Латвии может объявиться один международный преступник, кстати, уроженец ваших мест. Возможно, он постарается изменить свою внешность, фамилию, но в сообщении указаны его антропологические данные, приметы, привычки. Жаль, конечно, что нет отпечатков пальцев. Будьте осторожны, это очень опасный человек. От него можно ожидать всего. К вам на помощь должен вылететь представитель Интерпола.
Гутманис положил телефонную трубку и нехотя вскрыл конверт. Из него выпала фотография и несколько отпечатанных на машинке листков. Едва следователь успел с ними ознакомиться, как вновь раздался стук в дверь.
– Извините, – сказал все тот же дежурный полицейский, – звонили из дома господина Куна. У них, кажется, произошло убийство. Я уже выслал туда наряд полицейских.
– Почему кажется?
– Звонил доктор Гарозе. Он сказал, что это очень похоже не на обычную смерть, а на убийство.
Следователь встал, положил в карман фотографию из конверта и приказал все еще стоящему в дверях полицейскому:
– Вызовите мою пролетку.
Дом Куна находился сразу же за старым еврейским кладбищем. Большой, с огромной застекленной верандой и высокой черепичной крышей, он стоял в глубине цветущего фруктового сада. Гутманис прошел по выложенной керамическими плитками дорожке к особняку и, поднявшись по широкой лестнице, постучал. Дверь мгновенно распахнулась.
– Прошу вас, – сказал полицейский сержант, показывая на приоткрытую дверь. – Он там.
В комнате, уставленной всевозможными восточными безделушками, нервно прохаживаясь, следователя поджидал врач.
– Здравствуйте, я доктор Гарозе. Я здесь ничего не трогал. Я читал многие детективные повести, и понимаю, насколько вам важно видеть место происшествия в нетронутом виде. Я всегда…
– Что здесь произошло? – сухо прервал поток слов Гутманис.
– Ах, ну да, конечно, – еще сильней засуетился доктор. – Сейчас расскажу вам все по порядку. Меня вызвал слуга. Я живу здесь, через дорогу. Я зашел и сразу же все понял. Господин Кун сидел в кресле, а в руке у него была зажата трубка. Здесь еще стоял такой специфический запах. Мне даже пришлось передвинуть диван, чтобы приоткрыть окно и проветрить кабинет. В общем, вы сами можете понюхать трубку. Похоже, преступник именно туда насыпал яду. Вот, вы только…
– Не трогайте ничего, – довольно резко сказал следователь, вынимая из кармана лупу.
Доктор недовольно фыркнул и отошел в угол.
Гутманис внимательно осмотрел сидящего в глубоком кресле покойного, высыпал на чистый лист бумаги содержимое трубки, а затем попросил полицейского, чтобы он позвал кого-нибудь из прислуги.
– У них постоянно живет только один слуга, и тот почти слепой, – сказал доктор, – а уборщица и прачка приходят только два раза в неделю.
В кабинет вошел сгорбленный седой старик в длинной белой рубашке.
– Здравствуйте. Как вас зовут, и долго ли вы работаете у господина Куна?
Старик долго смотрел слезящимися глазами на Гутманиса, соображая видно, кто он такой, а затем, шавкая беззубым ртом, ответил:
– Я работаю у старого хозяина уже почти сорок восемь лет. Он всегда имел привычку после еды садиться в кресло и курить трубку. Я позвал доктора, он вызвал этих истуканов, – старик показал на огромного полицейского, стоящего в дверях, – а они меня никуда не пускают. Мне надо приготовить обед молодому господину. Он уехал с каким-то господином на машине и, наверное, скоро вернется.
– Он, случайно, уехал не с этим человеком? – Гутманис протянул фотографию.
Старик взял ее трясущимися руками и подошел к окну.
– Да нет, что вы, это же молодой хозяин. Только я никогда не видел у него такого костюма.
