Услышав внизу, в прихожей, голос отца, Пит отбросил книгу и проворно сбежал по лестнице. Пробегая мимо комнаты сестры, он заглянул в приоткрытую дверь – Сара сидела, склонившись над учебниками. Вечером она хотела пойти в кино и торопилась приготовить уроки. Перепрыгивая через две ступеньки, Пит помчался вниз, но, увидев отца, остановился на полпути.
– Печально, сынок, но нам окончательно отказали, – сказал мистер Гордон. – Ничего не поделаешь. Придется тебе распрощаться с нашей школой.
Пит медленно спустился в прихожую. Миссис Гордон, темноволосая, миловидная женщина, повесила в гардероб пальто и шляпу мужа и обернулась к ним. Как она им сочувствовала! Она-то понимала, каково сейчас ее сыну. Но что она могла сказать ему? Пит присел на стул и выжидающе уставился на отца.
Майкл Гордон был похож на сына – подтянутый, стройный, хорошо сложенный. Тяготы обширной адвокатской практики оставили вокруг глаз усталые морщинки. Обычно они были едва заметны, но сейчас, когда он снимал ботинки, молча поглядывая на Пита, они были отчетливо видны.
– Я пытался уговорить их, сынок, – продолжал мистер Гордон. – В Министерстве просвещения все понимают, но не могут сделать для тебя исключения, чтобы не дать повода другим. – Он вздохнул: – Это был наш последний шанс, Пит. Придется тебе учиться в Северо-Западной школе.
– Отец сделал все возможное, – покачала головой миссис Гордон. Ей очень хотелось вывести сына из состояния оцепенения.
– Я знаю, – сказал Пит, уставившись на носки своих башмаков. – Спасибо, папа.
Он встал и понуро направился к лестнице. Его сестра стояла на площадке второго этажа. По ее лицу Пит понял, что она все слышала.
Он прошел мимо Сары и по крутой лестнице поднялся к себе в комнату под самой крышей, которую оборудовали для него, когда он подрос. Прикрыв за собой дверь, он с минуту постоял на месте, оглядываясь вокруг. Все здесь напоминало о школе имени Даниэля Мак-Интайра, или, как ее коротко называли, Даниэля Мака, и у него сжало горло при мысли о том, что больше он туда не вернется. И надо же было так случиться, что их дом оказался как раз на границе района, который должна была обслуживать вновь открывшаяся школа. А он с таким нетерпением ждал начала учебного года! Ведь как это было бы здорово во второй раз подряд завоевать первенство среди школьных команд провинции! Сколько они говорили об этом, мечтали, надеялись, строили планы, и вот…
Пит сел за стол и включил радио. Однако, погруженный в свои мысли, он вряд ли слышал музыку или слова песни. Не глядя на стены своей комнаты, он мысленно перебирал все, что там было развешано: вымпел за победу и стометровке прошлой осенью; фотография его хоккейной команды после победы над лучшей командой школ города Брендона в матче, который проводился в Манитобе в прошлом году; фотография его самого, забивающего решающий гол в финальной игре чемпионата школ. Эта фотография была даже напечатана в газете, отец достал ее в редакции. Были тут и другие вымпелы, и клюшки, и шлемы, и старые фотографии его отца еще тех времен, когда тот с честью защищал цвета школы имени Даниэля Мака.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Вошла Сара. Она была на год моложе брата и всего один год проучилась в школе Даниэля Мака. Хорошенькая, стройная, общительная, она считалась там одной из самых привлекательных девочек. Она тоже была огорчена переводом в другую школу, но старалась утешить брата.
– Ничего не поделаешь, – сказала она. – Не вешай носа.
Пит молчал.
– Ты будешь играть в команде?
– Не знаю. Тренер уже спрашивал меня, а я сказал, что папа добивается, чтобы нас вернули в старую школу. А теперь они уже провели пять тренировок.
– Но до первого матча будет еще одна. И вообще, что ты беспокоишься? Они обрадуются тебе.
Он усмехнулся. Еще бы! Как ни странно, в новой школе Пит оказался единственным хоккеистом со сложившейся репутацией. Из остальных мальчиков кто лишь первый год учился в средней школе, а кто и вообще не играл раньше в настоящий хоккей.
– Они расстелят перед тобой ковровую дорожку в милю длиной, лишь бы ты согласился, – продолжала Сара. – Один мальчик из моего класса играет в защите. Его зовут Вик Де-Гручи. Он спрашивал, почему ты не приходишь на тренировки.
– И что ты сказала?
– Я ему все объяснила.
Пит вновь умолк.
– Он потом еще раз спрашивал, – не унималась Сара, наблюдая за братом. – Его очень задело, что ты не хочешь играть в команде. Вроде как предаешь свою школу.
– Ладно, Сара, иди, – сказал Пит. – Не обижайся. Я хочу побыть один.
Она подошла к брату. Они всегда были добрыми друзьями, но эта перемена в жизни была для нее не столь тяжкой, как для него. «А почему так?» – вдруг поймал себя на мысли Пит, но не успел додумать до конца, так как иные заботы одолевали его.
– Я слышала, как Де-Гручи говорил Биллу Спунскому, новичку, который очень хочет научиться играть в хоккей, что следующая тренировка завтра вечером. Пошел бы да показал им настоящую игру!
– Может, и пойду, – мрачно отозвался Пит. – Пропади оно все пропадом!
