Этот старый отель мне посоветовал друг.
Говорил, живописное место, сосны и ели.
«Освежись. На морозном зимнем ветру
проведи отпускные свои недели».
Всего месяц прошел, как со мной порвала Янмэй.
Но в груди, как и прежде, стучали камни.
Я хотел убежать от города и от людей.
От людей, к которым она прикасалась руками.
Два часа в самолете, автобус, прокат авто.
И по узкой дороге все глубже в зеленую чащу.
Говорили, отелю уже за сто,
но вблизи он казался страшнее и старше.
Управляющий, очень вежливый господин,
был морщинист и стар, как будто ровесник отеля.
Я ступил за порог прекраснейшей из своих зим.
Я вошел в этот дом,
где прожил две лучших недели.
Номер был небольшой, но уютный,
с видом на лес.
Постояльцев в ту пору было немного.
Снег летел с ослепительно белых небес,
и блестящей змеей извивалась дорога.
В тихом баре я пил раскаленный джин
под мелодии сонного старого блюза.
И в груди расплавлялись осколки льдин,
и прошедшее не казалось такой обузой.
Я ложился спать, прислонившись спиной к стене.
Счет до ста и обратно,
сны сплетались, как кружево.
Но одной лунной ночью, как будто бы в полусне,
я услышал, как за стеной
заиграла
музыка.
Совершенные ноты «Ballade pour Adeline»
беззаботно бежали по клавишам.
Эта светлая музыка чистой любви
заняла мое сердце до самого краешка.
Кто же этот сосед, в чьих ладонях живет волшебство?
Я дрожал, стуча в двери чужого номера.
Но когда в дверях показалось ее лицо,
мир сошел с мертвой точки,
он стал, как мечта,
огромен.
Я помню ее лицо,
ее длинные пальцы и маленькие ладони.
Ее черные волосы, завязанные венцом.
И глаза,
в которых легко утонешь.
Она так же сбежала из города, как и я.
Так же, как и я,
была брошена и разбита.
Ее руки несмело касались меня,
мои руки снимали ее белый свитер.
Я ласкал ее ночью,
в кромешной тьме.
Целовал ее губы, ключицы, волосы.
Бесконечное счастье цвело во мне
и ростками тянулось к ее голосу.
Две недели прошли, как короткий час.
Меня ждал мой Гонконг,
живущий на бешеной скорости.
Я совсем не желал говорить «прощай».
И боялся сказать «люблю»
из-за глупой гордости.
В девять вечера я снова стучал в ее дверь.
Мне достаточно было
услышать всего одно слово.
Но она не открыла,
и в сердце моем метель
закружила
и сжала ладонями горло.
«Где та девушка, из номера двадцать три?» —
я спросил управляющего,
выбежав спешно.
Он смотрел на меня, и сердце застыло внутри.
Он смотрел на меня,
как будто бы
я сумасшедший.
«Этот номер закрыт уже восемь лет.
Был прискорбный случай, ужасное самоубийство.
Молодая девушка (я помню лишь силуэт)
была найдена мертвой, повешенной. И в записке,
что она написала на рваном тетрадном листе,
а потом положила под старую статую Будды,
было только две фразы: «Простите меня, вы все»,
и еще: «Я тебя никогда не забуду».
С каждым словом его
мое сердце падало вниз.
Я подумал, что может, и правда, спятил.
Я ушел, ощущая тяжесть ее руки,
Ощущая тепло ее нежных объятий.
Я вернулся в Гонконг, в свой одинокий дом.
Ожидая мучительно долгое лето,
коротая бессонные ночи, иду на балкон
покурить,
считая часы до рассвета.
И когда в лучах солнца танцует пыль,
моя Минчжу тихонько подходит ко мне, босая.
Я целую ее, как будто уже привык.
И как будто бы, она все еще здесь.
Живая.
Джио Россо (Виктор Тищенко)
— Спасибо за игру, сударь, — произнес, чуть поклонившись, граф.
Я ответил сдержанным кивком и снял маску с лица. Оглядев замок, еще раз отметил богатое убранство — широкую каменную лестницу, темно-синий бархат на креслах и портреты в позолоченных рамах на стенах — фамильные традиции семьи дю Мэн.
Один из них то и дело привлекал мое внимание — на нем была изображена черноволосая девушка с голубыми, кристальными, как топазы, глазами. На щеках ее играл румянец, который художник весьма умело передал с помощью кистей и краски.
— Я отдам распоряжение приготовить вам комнату, — снова заговорил граф. — Переждете непогоду в удобствах. Для меня честь принимать такого гостя, — открытая улыбка заиграла на его губах, я в очередной раз кивнул.
— Скажите, а кто изображен на этом портрете? — не сдержав своего любопытства, спросил, указав рукой на картину.
— Это моя покойная жена, Нуар дю Мэн.