1. НИКОЛАС КВИНН, ФИЗИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Манхэттен
17 мая солнце взошло с опозданием.
Впервые до Ника Квинна дошли невнятные слухи о задержке с рассветом, когда он наливал себе в кружку кофе из электрической кофеварки в холле для отдыха физического факультета Колумбийского университета. Но тогда он не придал им большого значения. Ошибка в расчетах, упущения в астрономических наблюдениях, сбой в работе часов. Ошибки, свойственные человеку. Они неизбежны. Старина Сол никогда не изменял своим привычкам. Это было просто исключено.
Но слухи продолжали бродить в стенах университета все утро, и не было ни опровержений, ни разъяснений. И вот во время ленча первое, что он сделал, водрузив на передвижной столик свой неизменный бифштекс и большую банку колы в факультетском буфете, — это изловил Харви Сапира с астрономического факультета. Он узнал Ника по шевелюре. Волосы Харви всегда были в полном порядке. Они волнами струились со лба на затылок, настолько густые и пышные, что напоминали парик. И только если присмотреться с близкого расстояния, можно было разглядеть крошечные участки розовой кожи, просвечивающие сквозь эту гриву. На факультете не смолкали шутки и строились разные догадки по поводу того, сколько времени и лака для волос тратил Харви каждое утро на свою прическу.
Ник увидел его сидящим за столиком в углу вместе с Синтией Хейес, тоже астрофизиком.
Но на этот раз его прическа была в беспорядке.
Ник почувствовал: что-то не так.
— Могу ли я к вам присоединиться? — спросил Ник, нацеливаясь на стул рядом с Синтией.
Оба были поглощены беседой. Рассеянно взглянув в сторону Ника, они снова повернулись друг к другу. Непричесанная копна волос нависала над изможденным лицом Харви. Сейчас ему можно было дать все его сорок пять лет, а то и больше. Синтия тоже выглядела утомленной. По возрасту она ближе к Нику — около тридцати пяти. У нее были короткие каштановые волосы и гладкая блестящая кожа. Нику она нравилась. Очень нравилась. В основном из-за нее он отставил в сторону свою бутылку с колой и решился вступить в разговор, лихорадочно раздумывая, о чем бы заговорить с ней. Кожа, вся в оспинах, огромная безобразная голова заставляли его чувствовать себя уродливой бородавчатой лягушкой, которая никогда не превратится в прекрасного принца, но по-прежнему тоскующей по принцессе.
— Я слышал что-то о запоздалом рассвете. Как это понимать? — спросил он, прожевав кусок сандвича. — Откуда эти разговоры?
Они снова на него взглянули, потом Синтия откинулась назад и потерла веки.
— Все это чистая правда, — сказал Харви.
Ник застыл с сандвичем в руке и пристально посмотрел на них в надежде обнаружить улыбку в уголках губ, хотя бы малейший намек на розыгрыш.
Ничего подобного. Синтия выглядела такой же серьезной, как и Харви.
— Чушь собачья! — воскликнул Ник.
И тотчас пожалел об этом. Он никогда не позволял себе грубости с женщинами, хотя многие из них не стеснялись в выражениях и ругались в его присутствии не хуже матросов.
— Солнце должно было взойти в 5 часов 21 минуту, Ник, — сказала Синтия, — но оно взошло в 5 часов 26 минут. Запоздало на 5 минут и 22 сотых секунды.
От ее чуть хрипловатого голоса у него всегда теплело внутри, но сейчас все было иначе. Ее слова обдавали холодом. То, что она говорила, было невероятно.
— Ну-ну, ребята, валяйте дальше. — Он выдавил из себя усмешку. — Мы сверяем часы по солнцу, а не наоборот. Если по нашим часам солнце запоздало — значит, нужно перевести стрелки.