Глава 1
СПЕЦИАЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ
Есть такая игра — футбол на минном поле. И, что интересно, неизменно находятся любители в нее играть. Той ночью на разбитой узкой шоссейной дороге разыгрывался очередной тайм этой смертельной забавы.
— Да не трясись ты так! — прикрикнул Алейников на тщедушного пожилого чеченца, ерзающего между двумя литыми телами на жестком заднем сиденье дребезжащего, видавшего виды, но еще бойко меряющего километры «уазика».
В кабине царили теснота и запах бензина. Машина была битком набита вооруженными до зубов людьми и грузом боеприпасов, достаточным для небольшой войны. Пассажиры по опыту знали, что не так редко цена липшего патрона взлетает до цены жизни.
— На небе ни облачка. Новолуние, черти его дери, — сказал, лишь бы что-нибудь сказать и тем самым прервать давящее ощущение одиночества и пустоты, Палыч — статный, с прямой военной выправкой и уверенным красивым лицом подполковник из Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД России. Он был инициатором операции.
Палыч потянулся за сигаретой, помял ее в пальцах и, заметив, что они предательски дрожат, выбросил в окно. Он нервничал и в то же время злился, что не способен совладать со своими нервами. И сто раз успел пожалеть, что позавчера, на обсуждении деталей предстоящей акции, решил по-мальчишески доказать, что он настоящий мужчина, и настоял на своем личном участии. А ведь понимал в глубине души, что война — не его стихия. И совершенно не мог представить, как поведет себя, если все пойдет наперекосяк, и от этого нервничал еще больше.
— Завтра будет хорошая погода, — сказал Алейников. — А послезавтра я обещал дочурку в парк отвести. Давно аттракционы клянчит, егоза. Ты как, Палыч, относишься к аттракционам?
— Люблю. Особенно «кавказские горки», — криво усмехнулся подполковник-гуэповец и, опять потянувшись за пачкой сигарет, резким движением отдернул руку.
Он подумал, что эта вылазка действительно стала для него чем-то вроде аттракциона ужасов в Диснейленде, только ужасы тут настоящие и смерть не игрушечная, поэтому в его груди застыл холодный ком, и когда жесткий, конструктивно обделенный комфортом, зато несколько раз проверенный перед выездом (ведь от техники зависела жизнь) «уазик» ненароком резко тормозил или подпрыгивал на ухабе, сердце готово было выпрыгнуть из груди…
— «Кавказские горки». Верно, — кивнул Алейников, когда «уазик» взобрался на пригорок и резко ухнул вниз.
Алейников в мыслях обругал себя. Ох, зря он брякнул насчет послезавтрашнего похода в парк с пятилетней Танюськой, очаровательной куклой, восторгающейся всем огромным, с каждым днем поворачивающимся перед ней новыми гранями миром. Он не суеверен, но слово обладает силой. И со словами не рекомендуется играть, когда смерть рядом. Не сегодня придумано, что никогда нельзя загадывать на будущее. Чтобы настало послезавтра — сегодня надо вернуться. Вернуться на большую землю. На свою землю! А тот вырванный фарами из ночи участок давно не ремонтировавшегося шоссе, те мелькающие по сторонам мрачные, в большинстве своем без света, скрытые за глухими заборами дома, та лесополоса — все это вражеская территория. Это поднявшаяся и укрепившаяся на крови своих жителей и русских солдат, подпитанных Хасавюртовскими соглашениями, самопровозглашенная свободная Ичкерия.
— Бандитский заповедник, — усмехнулся Алейников, когда сзади остался очередной темный, неживой поселок.
Машина продолжала дырявить своим угловатым металлическим телом ночь. И высыпавшие на черное небо крупные звезды, мигая, как тысячи и миллионы лет назад, вели между собой непостижимую беседу, и им не было никакого дела до людей, до их вечной злобы, бездонного отчаяния и готовности рвать друг друга в клочья.
— Ну-ка, — Алейников подался вперед. В свете фар в паре сотен метров по ходу движения возникла фигура в камуфляже, распухшая от разгрузочного жилета, с ручным пулеметом Калашникова на плече. — Скинь газ.
Он взял прибор ночного видения, и в нем нарисовалось еще две фигуры.
— Проезжаем? — Голос водителя вмиг охрип.
— Тормози, — приказал Алейников.
«Уазик» начал замедлять ход и тревожно замер. Мотор заурчал на холостых оборотах. Алейников в зеркало заднего вида кинул взор на массивную темную массу «Урала», тоже тормозившего и прижимающегося к обочине.
— Пост полка исламской безопасности, — по-русски представился рослый чеченец. — Кто такие?
Это были бойцы элитного подразделения, подчинявшегося непосредственно Президенту Чечни Аслану Масхадову.
— Департамент таможенной службы, — по-чеченски ответил сидящий на заднем сиденье собровец, чеченец по национальности.
— Документы, — потребовал боец исламского полка.
Он был спокоен. Ведь он на своей земле. За ним — полк исламской безопасности и сам Президент Масхадов, пусть и ослабевший, не способный в открытую тягаться со многими полевыми командирами, но все равно обладающий достаточной властью. Если в машине крутые бандиты из какой-нибудь басаевской банды, то разойдутся по-хорошему. Если мелкая шушера — можно поиметь компенсацию за беспокойство. Если свои — тогда перекинутся парой словечек, обменяются свежими новостями и расстанутся. И уж никак здесь не могут появиться русские менты — эта земля для них закрыта. Здесь им отрезают головы или в лучшем случае держат в грязном хлеву, прикованными цепями, готовя для обмена на чеченских братьев, томящихся в плену у неверных. Русским ходу сюда нет. Так что никакой опасности… Примерно так думал, видимо, боец, поэтому его рука так небрежно лежала на ручном пулемете Калашникова. У дощатого строительного вагончика маячили еще двое, страховка на всякий случай.
