Доктор, я не могу больше …
Понедельник. 10 часов утра.
Звонит телефон. И понеслось — два часа непрерывных звонков.
Родители, учителя и врачи, которым нужно со мной поговорить, всегда могут позвонить. Как правило, я с ними не знаком. Им нужно мое мнение, совет, или же они хотят что-то обсудить. Совместно принять срочное решение. Эти разговоры ценны для обеих сторон. Они дают возможность разрешить самые неотложные вопросы, облегчить душу, вновь обрести уверенность. Они позволяют сохранить связь с моими пациентами, за судьбой которых я продолжаю следить. Избавляют от долгих поездок тех, кто далеко живет. А иногда — смущают меня и переполняют чувствами. Так бывает, когда я слышу детский голосок, который называет свое имя и сообщает: «Слушай, можешь быть доволен, у меня теперь хорошие отметки…»
Подобные консультации на «горячей линии» — моя идея, и я горжусь ей. Пусть многое не успеешь за два часа, пусть это капля в море неиспользованных возможностей и безмерных ожиданий…
На другом конце провода раз за разом прокручиваются фрагменты живой жизни. В одних голосах слышится гнев, в других огорчение. Голоса рассказывают. Усталость, безысходность — не жизнь, а каторга… Иногда наоборот, голоса исполнены радости. Найден выход, принято верное решение, появился прогресс. Эти голоса, от самого унылого до самого бодрого, дают силы для дальнейшей работы, увлекают меня и волнуют. Годы напролет по понедельникам, с 10 до 12, я говорю с ними — и тем не менее они не перестают удивлять. Так начинается моя рабочая неделя. И эти два часа священны для меня.
«Доктор, у Кевина в подготовительном классе дела пошли просто ужасно. Учительницу раздражает, что он такой возбудимый и неусидчивый. Нас с отцом уже два раза вызывали в школу. Она хочет показать его школьному психологу перед осенними каникулами. Что нам делать?»
«Доктор, Аурелия не хочет больше ходить в школу. Каждое утро она жалуется на боли в животе. Говорит, что ей стало трудно учиться. В начальной школе все было нормально. Вы можете нам помочь?»
«Доктор, я не могу больше… Моего сына Оскара в который раз выгнали из школы, я уже не знаю, куда его определить. Никто не хочет с ним заниматься, потому что он и пальцем не желает шевельнуть. С его способностями он вполне мог бы нормально учиться… Я уже обежала несколько врачей, они ничего толком не сказали, может быть, вы поможете?»
Мне трудно вот так сразу успокоить этих мам, я пытаюсь дать им какие-то общие рекомендации до того, как увижу их на приеме. К сожалению, им придется подождать: очередь на несколько недель. Длинные списки ребят, у которых проблемы со школой… Груда медицинских карт, заполненных со слов родителей… Родителям не позавидуешь — перед их детьми одна за другой закрываются двери разных учебных заведений, и в отчаянии они уже готовы обратиться к врачу. Они умоляют сделать хоть что-нибудь. Даже госпитализировать, если нужно.
Иногда в непрерывной череде звонков — за два часа примерно около двадцати — проскальзывает добрая весть.
«Она стала менее импульсивной, пытается контролировать себя, у нее постепенно улучшаются оценки, нет, не зря она пила то лекарство, что вы ей прописали. Возможно, без него ей не справиться было с учебой».
Я всегда смотрю тетради моих маленьких пациентов. Кривая их отметок часто соответствует кривой их психического здоровья. Можно выразиться так: «порядок в голове — порядок и в школе».
«Лукас пока еще несколько рассеян и по-прежнему немного медлителен, но учится гораздо лучше, я пришлю вам копию его дневника».
С согласия родителей мне звонит директриса школы, где учится Матильда: «Меня заботит поведение Матильды. Она держится особняком, тревожится по любому поводу, она в себе не уверена. Я волнуюсь, удастся ли ей перейти в старшую школу. И вот в чем вопрос: не стоит ли ей выбрать профессионально-техническое училище?»
Мне нравится общаться с преподавателями. Их мнения и замечания необходимы для постановки диагноза. Они тоже часто прислушиваются к моему мнению — в частности, когда я прошу не оставлять ученика на второй год из медицинских соображений. Если, конечно, они понимают, зачем это нужно. В противном случае приходится долго и тщательно растолковывать им мои выводы.