ОТ АВТОРОВ. ЧЕРНЫЙ КОНТИНЕНТ, ПОЛНЫЙ ОПАСНОСТЕЙ
Жители Каира никогда не видели властителя подобного этому. Через семь с четвертью веков со дня Хиджры – в 1347 году от Рождества Христова этот африканский правитель как паломник вошел в их город на своем пути в Мекку. Свита его блистала варварской пышностью. Впереди шествовали пятьсот рабов, каждый из которых нес церемониальный жезл из цельного золота весом в двадцать три килограмма. Затем верхом на прекрасном боевом коне ехал их господин Манса Муса, повелитель Мали, страны черных. За ним шли курчавые негры с другой стороны пустыни, проводники и погонщики верблюдов с закрытыми лицами, смуглые берберы Магриба – «Запада» – и пестрая толпа прихлебателей. Там были слуги, рабы и попутчики, которые готовили неизвестные яства, следовали меж собой чужеземным обычаям и говорили на странной смеси наречий, не поддававшейся пониманию. Но «гвоздем программы» был личный кошель Мансы Мусы, предназначенный для покрытия путевых расходов. Владея почти сотней верблюдов, сплошь груженных золотом, он представлял собой просто ходячую казну, располагавшую почти пятнадцатью тоннами необработанных золотых слитков.
Оставаясь верным своим традициям, Каир был поражен, но не ошеломлен. Городские купцы радостно окружили караван. Они продавали разинувшим рты странникам дешевые ткани кричащих расцветок в пять раз дороже обычной цены. Мелкие египетские чиновники просили и получали огромные взятки за обещанную помощь в пустячных делах. Особенно хорошо поживились работорговцы. Иностранцы были охочи до рабынь и щедро платили за удовольствия. Рассказывали, что единственными жителями Каира, имевшими основания жаловаться, оказались ростовщики. Караван Мансы Мусы проявил столь сказочную щедрость, что мелкие ростовщики просто покинули рынок золота и не смогли оправиться еще двенадцать лет после этого посещения.
Сам африканский властитель изумил город не меньше, чем причудливая свита. Его внешность вызывала удивление. Каир ждал черного как смоль полудикого деспота с той стороны пустыни, где, по слухам, солнечные лучи испепеляли человеческий кожный покров до цвета черного янтаря. Вместо этого они обнаружили, что у него светлая кожа, согласно различным описаниям, красноватого или желтоватого оттенка. Он не проявлял никаких признаков унизительной первобытной дикости, ассоциировавшейся у каирцев с жителями Черной страны. Скорее, этот экзотический владыка питал большее почтение к Пророку и его учению, чем сами египтяне. Он был далек от преклонения перед арабской утонченностью, и стоило немалых трудов уговорить его высказать свои комплименты султану города. Можно, впрочем, добавить, что последнего больше заботило золото Мансы Мусы, нежели нарушения дипломатического этикета, и он даже несколько переусердствовал в своем стремлении ублажить гостя. Когда необычный караван отправился на восток, к Мекке, о его дальнейшем продвижении, отличавшемся необычайной щедростью, докладывали примерно то же самое: говорили о выгоде торговли с ним, о царственном поведении Мансы Мусы, поддерживавшего ислам с почти ребяческой щедростью, а также о том, что по пути он не только потратил все пятнадцать тонн золота, но и продолжал жить с таким исключительным размахом, что был вынужден брать деньги в долг, который он безупречно погашал.
Манса Муса. Правитель на троне
Рассказы о Мансе Мусе долетели через Средиземное море до слуха европейских картографов, стремившихся обозначить границы владений этого блистательного правителя на незаполненных местах своих атласов. Они нарисовали его в неизвестных областях внутренней Африки, – этого черного короля в изысканном наборе экзотических шахматных фигур, всемогущего властелина, сидящего на золотом троне или подушке, держащего в одной руке скипетр, а в другой – самородок чистого золота. Перед ним сделали надпись: «Сей черный владыка зовется Муса Мали, Владыка Негров Гвинеи. Столь богата его страна золотом, что он богатейший и благороднейший владыка тех земель».
Один такой атлас был составлен для короля Франции Карла V, а другой королева Мария Английская заказала в качестве подарка своему мужу, Филиппу II Испанскому. Он еще не был закончен, когда Мария умерла, и карта досталась ее сестре Елизавете, настроенной против Испании. Оскорбительный испанский герб, прежде нанесенный вместе с английским, был поспешно выскоблен, но изображение Мансы Мусы сохранилось, хотя с той поры, как он отправился в свой знаменитый хадж, прошло уже двести лет. Золотой властелин Черной Страны стал бессмертным символом неизвестной Африки, и его образ все еще прочно держался в умах, когда европейские исследователи обратили свои взоры на юг, к таинственному миру за Сахарой.
Такими представлялись европейцам жители Африки в средние века
Но от далекой Африки любознательных европейцев отделяло устрашающее препятствие в виде великой пустыни. Ни одна особенность африканской географии не внесла такого большого вклада в сохранение вокруг континента ореола загадочности, как эта. Если посмотреть на континент как на гигантский череп, направивший взор в сторону Индии, то всю черепную коробку этого великана займет огромная пустыня, самая большая в мире, протянувшаяся на тысячи миль с запада на восток, от Нила к Атлантическому океану, б