Святослав Юрьевич Рыбас
Несколько вопросов самому себе
- Ты родился в сорок шестом году в городе Макеевке в Донбассе. Твой отец, дед, прадед, прапрадед были шахтерами, горными инженерами. Ты тоже работал под землей, но не очень долго. Ты переменил несколько профессий, пока не поступил в Литературный институт имени А.М.Горького: шахтный электрослесарь, механик, лаборант и младший научный сотрудник в НИИ, литсотрудник газеты "Комсомолец Донбасса". Тебе не сиделось на одном месте, ты конфликтовал с начальством. Из лучших побуждений? Не всегда из лучших. Ты был прямолинеен, нетерпим, неудобен в общежитии. Ты рано остался один, мог озлобиться, пропасть. Сейчас ты это понимаешь. Но этого не случилось. Ты закончил Литературный в семинаре Сергея Павловича Залыгина, продержался пять не больно сытых лет, ты нашел друзей. Тебе надо бы спросить себя: что тебе помогло?
- Не знаю. Работоспособность? Упорство? Случай? Но в одном уверен студенческое товарищество. Могу повторить слова Гоголя: "Нет уз святее товарищества". Я должен назвать своих товарищей: Ивана Евсеенко, Расима Хаджи, Бангуолиса Балашевичуса, Георгия Баженова, Николая Исаева, Ярослава Шипова, Гастана Агнаева, Дениса Чачхалиа, Этери Басария, Владимира Ширикова, болгар Николу Радева и Георгия Борисова...
- Тебе тридцать семь лет. Ты автор романов "Варианты Морозова" и "Стеклянная стена". Нынешняя книга у тебя четвертая. За десять лет, прошедших после институтского выпуска, написано уже немало. Ты доволен собой?
- Нет. Прежде я не задумывался, чего мне не хватает, но теперь знаю это. Имею в виду то, что в литературоведении называется народностью. У меня нет более или менее ярко выраженного народного характера. Мне кажется, подобное ощущают многие мои ровесники, но о них говорить не будем.
- Почему бы не поговорить? Ведь твое поколение не может выражать народные характеры так, как это делает, например, Залыгин в своих романах?
- Не согласен. Когда герой повести Ивана Евсеенко "Крик коростеля" горожанин Николай Николаевич приезжает в родную деревню на похороны матери, то какой глубокий смысл открывается читателю в понимании такого скорбного дела, как похороны и окончательное прощание! Какое чисто народное ощущение долга перед жизнью! Конечно, можно ухватиться за выражение "окончательное прощание", начать толковать о проблемах "городской" прозы в сравнении с "деревенской", тем паче что я сам типичный "горожанин". Но подобных разговоров не люблю. И еще: у "городской" прозы нет большого литературного прошлого, идеал чаще всего держится на отрицании, неприятии тех или иных фактов действительности, так что философия городской жизни, философия, способная укрепить человека, еще далека от своего расцвета... Вспоминаю садовые участки москвичей за городок - у меня есть основание считать, что одни и те же люди склонны поступать по-разному в зависимости от того, где они стоят: на асфальте или на земле. Во втором случае взаимопонимание и чувство товарищества гораздо заметнее. Вот бы написать об этом.
- И каков будет вывод? Откроешь Америку?.. Теперь ответь: не надоело ли работать в традиционной манере, описывая, как "пятак упал, звеня и подпрыгивая"? Не хочется ли переменить стиль?
- Дело не в традиционной манере, а в том, что каждую новую вещь стремишься писать не так, как предыдущую. Что из этого выходит, вопрос другой.
- Ты мечтал стать шахматным мастером, но стал литератором. Ты в душе провинциал, считающий свой Донецк столицей мира, но живешь в Москве. Ты по натуре общителен, но в жизни чаще всего замкнут и деловит. Надеюсь, проблема ясна?
- Старая как мир проблема. Что же, жизнь - это и потери, и компромиссы. Человек должен обновляться, и он обновляется. При этом одни приобретают, другие теряют, одни удовлетворены собой, другие нет. Счастлив ли я? Поверь, мне впервые приходится отвечать на такой вопрос. Я вспоминаю детство, первый побег из дома, первую драку, первую влюбленность. И в сотый раз прощаюсь. Потом я говорю себе: многие люди, которые любили тебя, уже ушли из жизни. И снова прощаюсь. Все это достаточно банально. Но ведь писатель работает в одиночестве... Могу ли я сказать, что я счастлив? Иногда могу.
- Однако тратить свою единственную жизнь на то, чтобы описывать вымышленных людей, возможно, не самый лучший способ жить. Почему бы тебе порой не погулять лишних два часа с дочерью, ведь ты ей пока нужен каждую минуту?
- Это противопоставление искусственно. В сутках 24 часа, можно многое успеть, если знать, что надо делать. Но суть вопроса, мне кажется, в другом - в ослаблении веса семьи в обществе. Об этом я думал, когда писал "Стеклянную стену", но теперь чувствую, что надо было высказаться резче. Все вышли из семьи, все укрываются в семье от тревог и напряженности, все основы нравственности начинаются с семейных примеров, Родина тоже начинается с родительской семьи...
Вопросы самим себе мы задаем каждый день, и отвечать на них нам самим.
Святослав Рыбас
