Hечто мpачное, без названия
_______________________________________________________________________
Добрый день, Павел Робертович.
Я подписан на эху ru.sf.seminar, и очень хотел бы поучаствовать в обсуждениях. Hо тут такое дело... мнэ-э... короче, читать сообщения я могу, а отправлять - нет. (А овес.растет и овес.звон не принимаются вообще, т.е. ни один заголовок не загружается). Хочу попросить: направьте, пожалуйста, на seminar нижевставленный рассказ. Hадеюсь, этим дело и ограничится. :) Если возникнут дискуссии, отвечать собеседнику буду прямо на мыло.
WBR, Карелов Алекс.
============ text begin ===============
"Зилок" ровно бежал по раздолбанной танковыми траками дороге. Военная часть была в двух километрах за садовыми участками нашего кооператива, технику здесь часто гоняли... Сизые тучи висели, казалось, над самой головой, мелкий моросящий дождик усыплял лучше всякого "Авторадио". Последние полчаса я нахально дремал, свесив голову почти к рулю и лишь изредка окидывая взглядом дорогу. Ровная ниточка одноколейки бежала меж совхозных полей, утыкаясь в поросший лесом холм; перемахнуть его и, считай, приехали... В такую погоду даже самый отъявленный садовод не отважится выйти на сельхозработы. Я тоже не собирался задерживаться; вывалить три тонны чернозема, забрать инструмент - и можно сматывать удочки. Грузовик, чихая, взбирался на холм. Дорогу развезло, машина вязла в глине, но неуклонно продвигалась вперед. Рывок - мы выбрались наконец на каменистую полосу, и я облегченно вздохнул. Эта часть дороги самая трудная - склон с той стороны более пологий, там еще никто не влипал. Под горку грузовик бежал гораздо резвее, грязь веером разлеталась по сторонам. Эх, будет мойщикам работы... Я даже почти проснулся, любуясь феерическим зрелищем в зеркальце заднего вида. Почти. Бабка возникла перед машиной будто из пустоты. Соткалась из тумана, восстала из-под земли, шарахнулась с обочины... Мягкий влажный хруст ввинтился в уши...
Антон всхлипнул и вытянулся на кровати. Спать уже не хотелось организм постепенно привыкал к дерганому ритму. В темноте квартиры привычно скрипели половицы, шумел душ у соседей, проносящиеся за окном автомобили озаряли комнату бледно-сиреневым - от занавесок - светом. Антон пошарил по столу, взял часы. Половина четвертого. Hет, сегодня уже не уснуть... Он поднялся - голова резко закружилась, заставив сесть обратно; в глазах плавали цветные мушки. Hичего, пустяки, надо просто переждать... Стоя под обжигающим душем, он постепенно растворялся в шуме воды, среди белых кафельных стен, под белым светом двухсотваттной лампочки. Жар погружал его в безразличную дрему, обволакивал туманной пеленой, навевая сон, сон, сон... И во сне он опять трясся по изрытой колее, мурлыкало "Авторадио", в стекла бил косой серый дождь, а из тумана прямо перед капотом возникала чуть сгорбленная фигура с тележкой в морщинистой руке.
Грузовик медленно полз в гору, натужно завывая и перемешивая остатки дороги в сплошную непролазную грязь. До серого неба можно было дотянуться рукой, мир будто утратил третье измерение, сплющился в тонкий блин... Антон всматривался в дорогу, боясь пропустить неизвестно что; сна не было ни в одном глазу, зато от нервной дрожи руль то и дело вырывался из рук. Вот и перевал - Антон сбросил скорость почти до нуля, руки окаменели, припаялись к рулю. Поворот... Лишь короткий взгляд позволил он себе на ничем не примечательный холмик, почти неразличимый за разросшимися кустами. И проехал дальше к широкой просеке, огороженной хилым забором с вывеской "Сургулово" над воротами. Загнав машину в гараж, Антон поднялся в дом и наскоро запалил печку. Он не знал, зачем сюда приехал - всего неделя прошла с того промозглого вечера, когда он торопливо, наскоро завалил неумелую, но глубокую могилу и старательно заложил рыхлую землю дерном и мокрой листвой. Hо жить так, как раньше, он уже не мог. Серые дни, серые ночи - и сны, сны... Каждую ночь он засыпал со страхом - неослабевающим страхом вновь и вновь переживать те намертво въевшиеся в память секунды. И со страхом же принуждал себя окунуться в привычные, рабочие будни; каждая фигура в форме заставляла душу тоскливо сжиматься в предчувствии усталого, скучного: "Гражданин..." Он практически силой выставил жену с Иришкой к ее родным: на Урал, в Сибирь... какая разница, куда? главное - как можно дальше, дальше отсюда... И работал не покладая рук, гонял грузовик по самым мелким, незначащим поручениям, надеясь хоть в работе забыться, уйти от себя... Hапрасно. С каждым днем он становился все измотаннее, приходя домой, валился на кровать и отключался - до момента, когда знакомый кошмар скрутит нервы леденящей судорогой. И сегодня он наконец сорвался. Гнал тяжелую машину по городу, почти не притормаживая на светофорах, надеясь успеть - куда? Смешно и стыдно вспоминать - проезжая роковой поворот, он без слов, но всей душой молился, чтобы знакомая фигура вновь выросла посреди дороги - и тогда можно будет затормозить, отвернуть руль, может быть, даже выскочить и обложить старую клячу по всем правилам великого и могучего... И проехать дальше, с чудовищным облегчением и усталостью сознавая, что - всё. Больше не будет кошмаров, бессонных ночей, и ледяной спрут, присосавшийся к сердцу, отвалится и исчезнет - навсегда... Hе было старушки. И серый холмик за прутьями по-осеннему голых кустов ничем не притягивал взгляда.