Кира, 19 лет.
Подхватив у самого подъезда скейтборд, я стряхнула с него грязь, и удобно устроив его подмышкой, толкнул дверь. Весна на улице, лужи, грязь хмурые прохожие с мокрыми ногами и солнце, которое светит ярко, но пока не греет. Ранняя весна не самая приятная пора, то солнце, то дождь, то снег. Но как поется в песне:
— У природы нет плохой погоды, и я никогда не депрессую по этому поводу.
В жизни и так много поводов для грусти, зачем придумывать себе ещё. Вбежав на седьмой этаж, я достала из кармана ключи и открыла дверь. Папа приедет завтра, а сегодня мне предстоит генеральная уборка и один незаконченный реферат. Сосед Лешка, звал в парк покататься на скейтборде, но там глубокие лужи, приду вся грязная, папа будет качать головой и причитать, что я девочка и должна быть аккуратной. Не хочу расстраивать его, он самый лучший на свете.
Положив скейтборд на тряпку, высохнет, протру, я скинула ботинки и стянув с себя верхнюю одежду побежала в ванную комнату. Стирки за неделю накопилось много, сезон дождей лужи и грязь, но ничего, я девушка неленивая, все успею.
Ночь этого же дня.
Проснулась я от своего крика. Приподнявшись на кровати, я рукой вытерла вспотевший лоб и пошла в душ. Если не вымыться, то не засну. Кричала я только по ночам, днем я разговаривала почти шепотом. Травма горла, которую, я получила ещё в подростковом возрасте. Опять оно будет болеть, громко кричать нельзя, потом три дня болит горло. Только во сне, я себя не контролирую и кричу в полный голос.
Скинув пижаму, я не закрывая дверь, встала в ванную. Задернув штору, включила теплую воду. Вода стекала по телу, доставляя удовольствие, смывая пот и слезы.
Психолог сказал, что как только сны начнут сниться чаще чем раз в месяц, то нужно опять начинать сеансы. Очень не хотелось ходить туда. Психолог Евгений Захарович, старинный друг отца и денег за сеансы не берет, но я всегда приношу ему печенье или торт к чаю. Он улыбается и сначала отказывается, но сладости ест с большим удовольствием. Любит сладкое, но пытается тщательно это скрыть. Хороший он человек, но выворачивать душу я не люблю, тяжело опять вспоминать, что произошло три года назад. Последствия этого до сих пор мы с папой ощущаем на себе.
Мой папа художник с классическим образованием, он окончил художественный факультет университета. Но как говориться художник должен быть голодным иначе он не сможет творить. Мама сбежала от нас именно поэтому, ей надоело считать копейки и экономить на всем. Она бросила меня и отца. Я её не помню, мне исполнилось в то время только три года. Больше мы про неё не слышали, ни писем, ни телефонных звонков, как будто и не было её совсем.
Когда в нашей стране началось обнищание большей части население и обогащение малой её части, на искусство перестали обращать внимание, деньги тем более не давали. Народу не до высших материй, ему бы покушать вдоволь, голодному народу не до красот. Отец потерял работу, художественную галерею, где он работал, закрыли и отец долгое время перебивался случайными заработками. Он рисовал витражи, картины на стенах коттеджей и дворцов богачей и даже подрабатывал маляром. При этом он никогда не жаловался и говорил, что любая работа хороша.
Примерно через год, один из бизнесменов средней руки, увидев его рисунки, пригласил его к себе на работу. Тогда как раз вошла в моду аэрография. Бизнесмены начали интенсивно покупать машины, но так как выбор пока был не велик, чтобы как-то выделиться стало модным рисовать на машинах картины. Не скажу, что отцу было легко перестраиваться, но он мужчина упорный, где то нашел литературу и через некоторое время начал рисовать на машинах потрясающие картины.
Работа оказалась денежной, за оригинальные картины платили дорого и у нас появились деньги. Мы перестали экономить на еде, и отец отдал меня в художественный кружок. Рисовать я начала рано, папа говорил, что я талантлива, но я не особо верила, он любит меня и считает, что я самая умная, красивая и конечно же талантливая. В 11 лет я впервые пришла к отцу в покрасочный цех и больше не покидала его. Художественный кружок, я забросила и теперь трудилась рядом с отцом. Он не особо радовался этому. Краски, которые использовали для аэрографии, очень вредные и сильно пахнущие, но меня было невозможно отговорить. Я испытывала нереальный кайф, когда наносила слой за слоем, а когда получалась картина, я испытывала подъем и ни с чем несравнимое удовольствие.
В 16 лет я уже сама рисовала картины на машинах от начала и до конца. Сначала на бумаге, потом подбирала краски, размечала рисунок на машине, а потом самый приятный и важный процесс, само рисование и дорисовка теней и мелких деталей. Потом покрывала машину специальным прозрачным лаком. Все это я делала сама, хотя отец всегда стоял рядом и иногда давал советы. Меня не напрягало его присутствие, когда я рисую, то забываю обо всем и если бы не напоминание, что уже поздно, я бы работала, пока не упала от усталости и голода.
Мне ещё не исполнилось и 17 лет, когда хозяин мастерской, заключил со мной трудовой договор и теперь мы с отцом работали вместе. Но в нашей стране, к сожалению, бизнес всегда балансирует на грани. Бизнесмен кому-то перешел дорогу и его бизнес решили подмять, мы об этом не знали, мы просто работали. В один из вечеров в мастерскую заявились братки, ну или друзья конкурента, как они назвали себя и для острастки немного по хулиганили. Это так называемое хулиганство закончилось для бизнесмена большими убытками. Парни побили несколько дорогих машин, нас же для профилактики пару раз толкнули, отцу досталось несколько ударов ногами, меня просто отшвырнули к стене. Потом один из парней решил приколоться и поджег один из баллончиков с краской, кинул его в окрасочный бокс и закрыл железную дверь. Когда я немного отошла от удара об стену, то увидела отца, который лежал на бетонном полу задыхался и хватался руками за грудь. Губы его синели, а глаза закатывались. Как же я кричала тогда и колотила в железную дверь бокса. Краска горела, распространяя едкий дым, отец умирал у меня на глазах, а я ничего не могла сделать. На мои крики никто не открывал, я сорвала голос и разбила в кровь руки, от едкого дыма слезились глаза, и першило в горле, но дверь никто не открывал.
