Говорят, если загадать желание на падающую звезду, то оно непременно исполнится.
Тем не менее, даже в раннем детстве Лея смотрела на падающие на горизонте точки с недоверием. Было в них что-то скрытое и нехорошее, словно крушение ещё одного маленького мирка. А когда девочка подросла, для неё и вовсе не стало существовать никаких падающих звёзд. Это были либо кометы, либо… Жестокие сражения. И самое ужасное, что второе было куда более вероятным.
До церемонии вручения оставалось каких-то пять часов. База повстанцев, занятая вечно какими-то делами, теперь кипела счастливой подготовкой. Солдаты, опьяненные недавней победой, все до одного были в предвкушении.
Лея, оглядев свой наряд в последний раз и убедившись, что он достаточно праздничный, но при этом и достаточно строгий, отдала его дроидам-помошникам. Ожерелье блеснуло в руках дроида поменьше, и принцесса почувствовала что-то вроде предпраздничного возбуждения, тёплого и неловкого одновременно. Её наконец начало заботить то, насколько она красива в глазах других. Ладно, не всех конечно. Ладно, она даже позволила себе покрутиться перед зеркалом и подмигнуть самой себе. Не больше.
Наверно, была какая-то магия в том, что непомерная ноша горя честно дожидалась своего часа, не путаясь с не менее важными делами, и была маленькая, почти ничтожная надежда на то, что боль начнёт утихать. В любом случае, времени на скорбь не было, и Лея, впервые за несколько дней, почувствовала, что ей легче. Ощущение было тяжёлым, даже несколько неприятным, но всё равно хорошим.
Иногда ей хотелось снова отследить взглядом в небе знакомую планету и быть уверенной — где-то там, за бумагами и нескончаемыми делами сидит отец, мать вплетает в волосы ленты, думая о будущем своего государства, Винтер, расстроенная и подавленная от отсутствия подруги, делает всё возможное для того, чтоб двойную игру Леи никто не заподозрил. Как хорошо было знать, что в неидеальной галактике, объятой огнём сражений, есть родная планета, покрытая густыми лесами, испещренная хребтами белых гор. Как хорошо было знать, что у тебя всё ещё есть дом.
— Иногда мне кажется, Бейл, что нам не надо было ничего говорить ей о Восстании. Я так её люблю и так прекрасно понимаю, что Галактике без неё никак. Но, Бейл, разве это справедливо, что я вижу собственную дочь реже, чем какой-нибудь рядовой повстанец? Реже, чем Мон Мотма? Что я всё время боюсь, что моей дорогой Леи…
И тут голос Брехи задрожал и сорвался на плач. Она положила голову на плечо мужа, стараясь найти в нём привычное спокойствие и трезвость ума, но каково было удивление, когда сам вице-король Органа обронил пару слёз. Бреха подняла голову, уже сама готовясь успокаивать супруга, но он почему-то лишь улыбнулся.
— Наша Лея, она — боец. Всегда ей была. Всегда будет. Она так кинулась сражаться за свободу, нести знамя победы, что лишить её этого, дорогая, было бы просто нечестно.
— О, Бейл! Я знаю, — Бреха опустила глаза, и уже на её губах играет грустная улыбка.
— Где Люк? — неспокойно спросила Лея, оглядывая полный людей ангар. Вопрос был сказан настолько громко, чтобы каждый мимо проходящий понял, что его долг — ответить.
— Принцесса, я — дежурный и могу с уверенностью заверить Вас, что капитан Скайуокер находится на улице, около западного входа.
Вновь прибывший молодой человек стоял как вкопанный на месте, и хотя голос его ни разу не дрогнул, он явно сгорал от неловкости и стыда. Его и без того бледное лицо приобрело нездоровый белый оттенок, и стоило Лее одарить юношу ласковой улыбкой, как тот наоборот густо покраснел и уставился на свои пыльные сапоги.
— Спасибо. Ты, насколько я знаю, Уэйд Сапперс?
— Так точно, Принцесса, — Уэйд снова посмотрел ей в глаза.
— Тебе не стоит так волноваться. Можешь говорить со мной… спокойно. Поздравляю тебя с победой, Уэйд.
Лея привыкла. Новым бойцам всегда неловко осознать, что их лидер — молодая девушка. Красивая молодая девушка. (Лея конечно привыкла не к тому, что она молодая и красивая, а к тому, что всем неловко. Человек, который борется с Империей никак не может позволить себе думать, что нравится кому-то малознакомому. Не потому, что он этого не знает. Потому, что так недалеко и начать одеваться в платья и изящные туфельки, когда за окном война).
Девушка быстрым шагом направилась к западному входу, попутно оглядывая повстанцев. Часть из них уже была одета в официальную, чистую и хорошо выглаженную форму, что было не то чтобы уж совсем нормально. Никто из бойцов даже представить себе не мог, как их предводитель привязан, не то что к месту, к ним. К каждому поголовно.
Люк казался счастливым. Нет, не так. Люк был счастливым. Весь, весь он, от мокрых растрёпанных волос, голубых, как небо глаз, до кончиков пальцев, светился от глубокого чувства радости. Широко улыбаясь, прижав руки к груди, он вглядывался в дождевые облака, наслаждаясь каждой каплей, оставляющей на его лице и одежде влажный след.
Лея застыла на секунду, наслаждаясь этой картиной: мальчик из жарких песков впервые видит дождь. И тоже почувствовала счастье.
— Что Вы тут делаете, Светлость?
