Благодарение блаженному Богу о том, что нужное сделал нетрудным, а трудное ненужным. Нет слаще для человека и нет нужнее, чем счастье; нет же ничего и легче этого. Благодарение блаженному Богу. Царствие Божье есть внутри нас. Счастье в сердце, сердце в любви, а любовь же в законе вечном. Это постоянное вёдро и незаходящее солнце, тьму сердечной бездны просвещающее. Благодарение блаженному Богу. Что было бы тогда, если бы счастье, пренужнейшее и любезнейшее для всех, зависело от места, от времени, от плоти и крови? Скажу яснее что было бы тогда, если бы счастье заключил Бог в Америке, или на Канарских островах, или в азиатском Иерусалиме, или в царских чертогах, или в соломоновском веке, или в богатствах, или в пустыне, или в чине, или в науках, или в здравии?.. Тогда бы и счастье наше и мы с ним были бы бедные. Кто б мог добраться к тем местам? Как можно родиться всем в одном каком-то времени? Как же и поместиться в одном чине и состоянии? Какое же то и счастье, утвержденное на песке плоти, на ограниченном месте и времени, на смертном одре человека? Не это ли есть трудное? Эй! Трудное и невозможное. Благодарение же блаженному Богу, что трудное сделал ненужным. Ныне же желаешь ли быть счастливым? Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шару земному, не броди по Иерусалимам… Золотом можешь купить деревню, вещь трудную, как обходимую, а счастье, как необходимая необходимость, везде и всегда даруется. Воздух и солнце всегда с тобой, везде и даром; все же то, что бежит от тебя прочь, знай, что оно чуждо и не почитай за твое, все то странное есть и лишнее. Что же тебе нужды? Тем-то оно и трудное. Никогда бы не разлучилось с тобой, если бы было необходимое. Благодарение блаженному Богу. Счастье ни от небес, ни от земли не зависит. Скажи с Давидом: "Что мне есть на небе? И от тебя что захотеть на земле?" Что же есть для тебя нужное? То, что самое легкое. А что же есть легкое? О, друг мой, все трудное, и тяжелое, и горькое, и злое, и лживое есть. Однако что есть легкое? То, друг мой, что нужное. Что есть нужное? Нужное есть только одно: "Едино есть на потребу". Только одно есть для тебя нужное, одно же только и благое и легкое, а прочее все труд и болезнь. Что же есть одно единое? Бог. Вся тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, сечь, лом, крушь, стечь, вздор, и плоть, и плетки… А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда. Но едино все горстью своею и прах плоти твоей содержит. Благодарение же блаженному Богу за то, что все нас оставляет и все для нас трудное, кроме того, что потребное, любезное и единое. Многие телесные необходимости ожидают тебя, и не там счастье, а для сердца твоего одно нужно, и там Бог и счастье, недалеко оно. Близко есть. В сердце и в душе твоей. Б тот ковчег ведет и наша десятиглавная беседа, будто чрез десять дверей, а я желаю, чтобы душа твоя, как Ноева голубица, не обретши нигде покоя, возвратилась к сердцу своему, к тому, что почивает в сердце своем, чтобы сбылось Исайино: "Будут основания твои вечные родом родов, и назовешься созидателем оград, и пути твои посреди успокоишь". Сего желает Григорий, сын Саввы Сковороды. ТВЕРДЬ БЕСЕДЫ "Истина Господня пребывает вовеки". "Вовеки, Господи, слово твое пребывает". "Закон твое посреди чрева моего". "Слово плотью было и вселилось в нас". "Посреди вас? стоит, его же не знаете". ГЛАВА 1-я О БОГЕ Весь мир состоит из двух натур: одна - видимая, другая - невидимая. Видимая натура называется тварь, а невидимая - Бог. Сия невидимая натура, или Бог, всю тварь проницает и содержит; везде и всегда был, есть и будет. Например, тело человеческое видно, но проницающий и содержащий тело ум не виден. По сей причине у древних Бог назывался ум всемирный. Ему ж у них были разные имена, например: натура, бытие вещей, вечность, время, судьба, необходимость, фортуна и пр. А у христиан знатнейшие ему имена следующие: дух, Господь, царь, отец, ум, истина. Последние два имени кажутся свойственнее прочих, потому что ум вовсе не веществен, а истина вечным своим пребыванием совсем противна непостоянному веществу. Да и теперь, и в некоторой земле называется Бог Иштен. Что касается видимой натуры, то ей также не одно имя, например: вещество, или материя, земля, плоть, тень и пр. ГЛАВА 2-я О ВЕРЕ [ВСЕЛЕНСКОЙ] Как теперь мало кто разумеет Бога, так не удивительно, что и у древних часто публичной ошибкой почитали вещество за Бога и затем все свое богопочитание отдали в осмеяние. Однако же все века и народы всегда согласно верили в то, что есть тайная, по всему разлившаяся и всем владеющая сила. По сей причине для чести и памяти его по всему шару земному общенародно были всегда посвящаемы дома, да и теперь везде все то же. И хотя, например, подданный может ошибкой почесть камердинера вместо господина, однако ж о том никто не спорит, что есть над ним владелец, которого он, может статься, и в глаза не видывал. Подданный его есть всякий народ, и равно каждый признает пред ним рабство свое. Такова вера есть обща и проста. ГЛАВА 3-я О ПРОМЫСЛЕ ОБЩЕМ Блаженная натура, или дух, весь мир, будто машинистова хитрость часовую на башне машину, в движении содержит и, по примеру попечительного отца, сам бытием есть всякому созданию. Сам одушевляет, кормит, распоряжается, починяет, защищает и по своей же воле, которая всеобщим законом или уставом зовется, опять в грубую материю, или грязь обращает, а мы тое называем смертью. По сей причине разумная древность сравнила его с математиком или геометром, потому что непрестанно в пропорциях или размерах упражняется, вылепливая разные фигуры, например: травы, деревья, зверей и все прочее; а еврейские мудрецы уподобили его горшечнику. Сей промысел есть общий, потому что касается благоденствия всех тварей. ГЛАВА 4-я О ПРОМЫСЛЕ, ОСОБЕННОМ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА Этот чистейший, всемирный, всех веков и народов всеобщий ум излил нам, как источник, все мудрости и художества, к проведению жизни нужные. Но ничем ему так не должен всякий народ, как тем, что он дал нам новую высочайшую свою премудрость, которая его есть портрет и печать. Она столько же превосходит все прочие разумные духи, или понятия, сколько наследник лучше служителей. Она весьма похожа на искуснейшую архитектурную симметрию, или модель, которая, по всему материалу нечувствительно простираясь, делает весь состав крепким и спокойным, все прочие приборы содержащим. Так слово в слово и она, по всем членам политического корпуса, из людей, не из камней состоящего, тайно разлившись, делает его твердым, мирным и благополучным. Если, например, какая-то фамилия, или город, или государство по такой модели основано и учреждено, в то время бывает она раем, небом, домом Божьим и пр. А если один человек создаст по ней житие свое, в то время бывает в ней страх Божий, святыня, благочестие и пр. И как в теле человеческом один ум, однако разно по рассуждению других частей действует, так и в упомянутых сожительствах, этой премудростью связанных, Бог через различные члены в пользу общего производит действия. Она во всех наших всякого рода делах и речах душа, польза и краса, а без нее все мертво и грустно. Родимся мы все без нее, но для нее. Кто к ней природней и охотней, тот благородней и острей, а чем больше кто с нею имеет участие, тем действительнейшее, но непонятное внутрь чувствует блаженство или удовольствие. От нее одной зависит особенный в созидании рода человеческого промысел. Она-то есть прекраснейшее лицо Божье которым он со временем, отпечатаясь в душе нашей, делает нас из диких и безобразных монстров, или уродов, людьми, то есть зверьками, к содружеству и к помянутым сожительствам годными, незлобивыми, воздержанными, великодушными и справедливыми. А если уже она вселилась в сердечные человеческие склонности, в то время точно есть то же самое, что в движении часовой машины темпо (tempo), то есть правильность и верность. И тогда-то бывает в душе непорочность и чистосердечие, как бы райский некий дух и вкус, пленяющий к дружелюбию. Она различит нас от зверей милосердием и справедливостью, а от скотов - воздержанием и разумом; и не иное что есть, как блаженнейшее лицо Божье, тайно на сердце написанное, сила и правило всех наших движений и дел. В то время сердце наше делается чистым источником благодеяний, несказанно душу веселящих; и тогда-то мы бываем истинными, по душе и по телу человеками, подобны годным для строения четырехугольным камням, с которых живей Божий дом составляется, в котором он особенно царствует милостью. Трудно неоцененное это сокровище проникнуть и приметить, а для одного этого любить и искать его нелегко. Но сколько она снаружи неказиста и презренна, столько внутри важна и великолепна, похожа на маленькое, например, смоковное зерно, в котором целое дерево с плодами закрылось, или на маленький простой камушек, в котором ужасный пожар затаился. Для оказалости намечали ее всегда признаками, и она, будто какой-то принц, имела свои портреты, печати и узлы, разные в разных веках и народах. Ее-то был узор, например, змей, повешенный на колу перед жидами. Ее герб - голубь с масличной в устах ветвью. Являлась она в образе льва и ягненка, а царский жезл был ее ж предметом и прочие.. Таилась она и под священными у них обрядами, например, под едением пасхи, под обрезанием и прочим. Закрывалась она, будто под разновидным маскарадом, и под гражданскими историями, например, под повестью о Исаве Иакове, о Сауле и Давиде, и пр., и одним тайным своим присутствием сделала те книги мудрыми. А в последовавшие уже времена показалась она в образе мужском, сделавшись богочеловеком. Каким же способом Божьим эта премудрость родилась от отца без матери и от девы без отца, как-то она воскресла и опять к своему отцу вознеслась и пр.? Пожалуйста, не любопытствуй. Имеются и в данной, как и в прочих науках, праздные тонкости, в которых одних может себе занять место та недействительная вера, которую называют умозрительною. Поступай и здесь так, как на опере, и довольствуйся тем, что глазам твоим представляется, а за ширмы и за хребет театра не заглядывай. Сделана эта завеса нарочно для худородных и склонных к любопытству сердец, потому что подлость чем в ближайшее знакомство входит, тем пуще к великим делам и персонам учтивость свою теряет. Зачем тебе спрашивать, например, о воскрешении мертвых, если и сам дар воскрешать мочь ничем не полезен бездельной душе - ни воскрешающей, ни воскрешаемой? От таких-то любопытников породились все расколы, суеверия и прочие язвы, которыми вся Европа беспокоится. Важнейшее дело Божье есть: одну беспутную душу оживотворить духом своих заповедей, чем из небытия произвести новый земной шар, населенный беззаконниками. Не тот верен государю, кто в тайности его вникнуть старается, но кто волю его усердно исполняет. Вечная сия премудрость Божья во всех веках и народах неумолчно продолжает речь свою, и она не иное что есть, как повсеместного естества Божьего невидимое лицо и живое слово, тайно ко всем нам внутрь гремящее. Но не.хотим слушать советов ее, один за лишением слуха, а самая большая часть - по несчастному упрямству, от худого зависящему воспитания, прислушивались к нетленному этому голосу премудрые люди, называемые у жидов пророками, и с глубочайшим опасением приказ тот исполняли. Она начало и конец всех книг пророческих; от нее, через нее и для нее все в них написано. По сей причине разные себе имена получила. Она называется образ Божий, слава, свет, слово, воскресение, жизнь, путь, правда, мир, судьба, оправдание, благодать, истина, сила Божья, имя Божье, воля Божья, камень веры, царство Божье и пр. А самые первейшие христиане назвали ее Христом, то есть царем, потому что одна она управляет к вечному и временному счастью все государства, всякие сожительства и каждого порознь. Да и, кроме того, у древних царственным называлось все, что верховным и главным почиталось. Предвидел было Авраам блаженный свет ее и, на ней утвердившись, сделался со всей фамилией справедливым, а с подданными благополучным. Однако она и прежде Авраама всегда у своих любителей жила. А Моисей, с невидимого образа Божьего будто план сняв, начертил его просто и грубо самонужнейшими линиями и, по нему основав жидовское общество, сделал последнее благополучным и победительным. Он по-тогдашнему написал было его на каменных досках и так сделал, что невидимая премудрость Божья, будто видимый и смертный человек, чувственным голосом ко всем нам речь свою имеет.
