На пороге судьбы
Авторы: Лариса Теодоровна Исарова
Жанр: Проза: прочее
Цикл: Стрела
Формат: Полный
Всего в книге 90 страниц. Год издания книги - 1986.
Роман состоит из двух частей: «Десять секунд для ответа» и «И голос твой в душе моей…». Рассказ в них ведется от лица учительницы, волею судеб оказавшейся свидетельницей преступлений, совершенных ее воспитанниками. Пути, которые избрали герои в жизни, проблемы воспитания чередуются с историческими событиями России второй половины XVIII века.
Читать онлайн На пороге судьбы
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Фамилия, имя, отчество? — спросил следователь прокуратуры Максимов.
— Марина Владимировна Оскина.
— Профессия?
— Учительница.
— Участкового инспектора Олега Стрепетова именно вы обнаружили вчера вечером, раненного в вашем подъезде?
— Да.
— К кому он мог идти?
— Ко мне.
— Почему вы в этом уверены?
— Днем мой десятиклассник Серегин передал, что Олег просил меня не уходить вечером в библиотеку, ему нужно было со мной поговорить.
— Вы каждый вечер проводите в библиотеке?
— Нет, так получилось, мне надо было познакомиться с материалами биографии Потемкина…
Брови следователя приподнялись.
— Разве теперь в школе проходят так подробно историю?
Оскина покусала губы.
— Меня попросил прочесть дипломную работу мой бывший ученик Ланщиков. Он много лет собирал материалы о князе Потемкине.
— Кажется, именно Ланщиков враждовал со Стрепетовым? Допустим, из-за девушки еще в школе?
— Из-за этого Олег ни с кем не конфликтовал. С Ланщиковым они были просто несовместимы. Олегу Ланщиков был интересен. Ланщиков же завидовал Олегу, хоть и считал «блажным».
— Стрепетов жил по соседству с вами и работал здесь же. Как относились к нему люди?
— Даже в пьяницах и хулиганах он старался видеть человека, каждого хотел поставить на ноги…
— Значит, Стрепетов был из добреньких?
Оскиной не понравилась интонация, с которой был задан вопрос.
— Он был добр к людям. Поэтому ему всегда интересно жилось.
— Что вы можете вспомнить о своих бывших учениках из класса Стрепетова?
Говорят, собаки всегда, а люди изредка способны заранее ощущать стихийные бедствия, болезни, несчастные случаи. Я этой способности лишена. И день покушения на Олега Стрепетова прошел для меня обыденно.
Утром в школе меня встретил Серегин, по прозвищу Гусар, десятиклассник.
— Поговорим, как мужчина с мужчиной, — сказал Серегин. Он наклонил маленькую голову, щелкнул каблуками, точно шпорами. По литературе у него в журнале красовалась унылая вереница двоек. Но держался так, точно эти двойки мне ставил он…
Мы подошли к окну в коридоре. На уровне моих глаз приходились лишь значки, украшавшие его джинсовую куртку. Чтобы увидеть лицо Серегина, я запрокинула голову.
— Вам хочется, Марина Владимировна, чтобы я окончил школу?
— А вам?
— Наши желания совпадают…
Светлые волосы его подстрижены как у средневековых пажей; ровная челка до бровей и длинные на затылке, до воротника куртки. Брови и ресницы будто накрашены, орлиный нос, усики, яркие губы — он производил, говорили в учительской, неотразимое впечатление на девочек. Если не улыбался. Его броскую внешность портили зубы. Слишком крупные. Их казалось вдвое больше нормы.
— Есть вариант… — Серегин усмехнулся. — Вы даете мне одну книгу. Не толстую. Я ее долблю, потом беседуем…
— Вы твердо рассчитываете, что на экзамене я поставлю вам тройку?
— Придется!
Я вздохнула.
— Зачем же вам меня топить, подводить Зою Ивановну?!
К сожалению, он был прав… Зоя Ивановна, директор школы, недавно сказала, как всегда с юмором, о Серегине:
— У парня одна извилина, но могучий инстинкт самосохранения. В общем, нервы на него не трать, он не пропадет, теперь нет второгодников… Такой проживет не переутомляясь.
Серегин внимательно наблюдал за выражением моего лица, потом добавил, выдержав благоразумную паузу:
— Не исключено, что я ничего не смогу ответить по билету. Тогда нам можно будет спастись за счет дополнительного вопроса… По книге, которую я заранее отзубрю…
Наглец!
— У нас все в классе такие умники, что комиссия просто восхитится дураком вроде меня.
Я знала манеру Серегина вести себя. Он называл себя вслух «дураком», «серостью», «дубиной». Рассказывал, какое перенес «трудное» детство — жил с матерью в бараке. Даже воровал у соседей книги, чтобы читать. А его за это били. И отбили навсегда интерес к художественной литературе.
Я терпеливо слушала Серегина и смотрела в окно, ощущая себя верблюдицей, на которую грузят бесконечную поклажу.
Школа стояла в огромном дворе. Со всех сторон ее замыкали монументальные дома с разнообразными архитектурными излишествами. Но «излишества» были лишь на наружных фасадах. Во двор смотрели кирпичные стены, расчерченные в шахматном порядке прямоугольниками окон. Один дом переходил в другой без интервалов. Делили их лишь арки для въезда автомашин…
— Прочтите рассказ Богомолова «Иван».
— А где взять?
— Зайдите ко мне…
— Некогда… я мамашу пришлю…
Я не хотела, чтоб Маруся Серегина снова забегала ко мне в школу. Она обожала рассказывать о специфике своей жизни «одинокой бабы», заведующей «Кулинарией».
— К вам сегодня Стрепетов хотел зайти. Вечером. Будете дома?
Я кивнула, и Серегин удалился танцующей походкой. Маруся очень нервничала из-за сына. Она мечтала его «сунуть» в институт.
После уроков я вернулась домой за рассказом Богомолова «Иван», изданным отдельной книгой. Им я много лет подряд «отмыкала» мальчишеские сердца. Но Серегин — типичный телеакселерат, способный поглощать лишь минимум знаний, да и то по телевизору.
Сегодня в «Кулинарии» работала одна Маруся, заменяя заболевших продавцов. К ней выстроилась огромная очередь. Я стала сзади, решив взять антрекоты, и, задумавшись, отключилась от шума…
