На далеких рубежах

Теплоход «Юг» уходил в свой очередной рейс.

Из репродуктора, установленного над капитанским мостиком, доносились прощальные звуки вальса. Они пролетали над гранитной набережной, волнами перекатывались через дома-великаны и постепенно затихали в улицах и переулках большого города.

На палубе, слегка опираясь локтем на фальшборт, стоял летчик в звании майора и с грустью наблюдал за толпой провожающих. У него не было здесь родных и знакомых. Никто не помахал ему с берега рукой, никто не пожелал счастливого плавания.

Майору Поддубному на вид можно было дать лет двадцать шесть — двадцать семь. На самом деле ему исполнилось тридцать. Годы майора скрадывала стройная фигура, гладко выбритый подбородок, худощавое лицо, на которое еще не успело наложить свой бронзовый отпечаток южное солнце.

Год назад летчик окончил военно-воздушную академию. Потом служил в Заполярье, командовал эскадрильей, а теперь ехал в Н-ский авиационный истребительный полк на должность помощника командира полка по огневой и тактической подготовке.

Когда теплоход отошел от берега и развернулся, летчик спустился в свою каюту, открыл иллюминатор и в последний раз окинул взглядом город, амфитеатром лежавший над бухтой. Правее морского вокзала, как табун жирафов, толпились портальные краны. Некоторые из них неуклюже поворачивались, еще более напоминая этим живые существа.

Это был торговый порт. За ним, насколько хватал глаз, изгибался серый берег, острым серпом врезающийся в светло-зеленый простор моря.

На горизонте сгущалась мгла. Исподволь отступала береговая черта, а затем постепенно исчез и город: казалось, он ушел куда-то под воду.

Летчику припомнилась недавняя встреча с генерал-майором авиации Щукиным.

…Открылись массивные, обитые дерматином двери. Яркая ковровая дорожка вела от порога через весь кабинет к столу, за которым сидел генерал. Его официальная и строгая фигура вынудила летчика как-то сразу подтянуться. Расправив грудь, он зашагал твердо и уверенно.

Рядом с генералом стоял начальник отдела кадров, пожилой лысый подполковник с папкой под мышкой. Генерал неторопливо перелистывал какие-то бумаги, аккуратно делая на них пометки толстым красным карандашом.

«Мое личное дело просматривает», — догадался летчик. Остановившись, он представился.

Командующему, наверное, пришлись по душе выправка офицера, четкость в словах, скупость в движениях. Генерал приветливо протянул руку и предложил сесть.

— Удовлетворены новым назначением? — спросил командующий, внимательно разглядывая сквозь очки майора.

— Вполне, товарищ генерал!

— Отдаленность, пустыня не пугают вас?

— Никак нет, товарищ генерал. Еду охотно.

— Что за причина?

— О своем будущем командире полковнике Сливе наслышан. Боевой командир.

— Вы с ним знакомы? — живо заинтересовался генерал.

— Нет. Мы никогда не виделись. Но он во время войны командовал полком, который считался лучшим в дивизии. Говорят, слава о нем гремела на весь фронт. Я считаю для себя большой честью…

Летчик вдруг заметил на лице генерала неудовольствие и запнулся на полуслове. Наступило неловкое молчание.

— Ну, ну, я вас слушаю, майор, — сказал генерал, но тут же заговорил сам: — У вас, однако, острый глаз. Я еще ничего не сказал, а вы уже насторожились. Собственно говоря, это неплохо. Ну что ж, можете ехать. Документы я подписал. Желаю вам успеха. Но имейте в виду — нелегко вам придется: там, в полку, старая слава никак не уживается с новой. Но, судя по вашим аттестациям, думаю, что вы справитесь. Откровенно говоря, это мое личное решение — послать вас к полковнику Сливе.

Генерал проводил летчика к двери.

— Твердо запомните правило: строгая методическая последовательность в учебном процессе летчиков и непримиримая борьба против шаблона и послаблений. Не забывайте: вы помощник командира полка. От вас будет зависеть многое. Если что — обращайтесь ко мне непосредственно. Я даю вам такое право, товарищ майор.

— Благодарю, товарищ генерал!

— Всего хорошего.

Этого короткого разговора с генералом было вполне достаточно, чтобы понять: дела в полку Сливы идут неважно.

Что же произошло? Такой заслуженный, боевой командир и не справляется с боевой учебой?

…Теплоход шел уже в открытом море, оставив позади себя опаленные солнцем острова, как вдруг кто-то с силой рванул дверь каюты. На пороге встала фигура летчика с погонами старшего лейтенанта. Летчик был в белом кителе. С его моложавым лицом совершенно не вязались рыжеватые усики и бакенбарды. Небрежно швырнув на свободную верхнюю полку свой чемодан, он расстегнул воротник и только тогда увидел в каюте старшего офицера.

— Здравия желаю, товарищ майор! — козырнул старший лейтенант, слегка покачиваясь. Как видно, он был основательно навеселе.

— Здравия желаю.

— А я только что отобедал в ресторане и никак не соображу, где моя каюта. А она вон где оказалась. Вы, случайно, не в Кизыл-Калу держите курс? Так будем знакомы: старший летчик-истребитель Филипп Кондратьевич Телюков.

— Очень приятно! — майор протянул руку. — Поддубный Иван Васильевич.

— Весьма приятно. Так разрешите узнать, я угадал?