Молочный заяц (Анна Бурденко)
— Прости, госпожа, не смогу тебе помочь, — ласковым голосом сказал хозяин восточного хутора, для убедительности широко раскрывая мутно-зеленые глаза и разводя огромными ручищами.
Улла пристально всмотрелась в точку между кустистых бровей собеседника. Этот нехитрый прием позволял смотреть долго, не моргая и не отводя глаз.
У хуторянина зачесался лоб, но он не рискнул его чесать. Мало ли что начешешь после взгляда ведьмы.
— Истинную правду говорю. — На этот раз он прижал руку к сердцу. — Коровы есть, а молока нет.
Принялся рассказывать о своих голодных и страдающих без молока детках, о неведомых коровьих хворях, но Улла уже не слушала. Она, из вредности не сводя тяжелого взгляда с хуторянина, думала о том, что же ей делать. Все окрестные соседи пели одну и ту же песню про деток и хвори, а молоко потребуется совсем скоро и в приличных объемах.
— Хочешь, гляну твоих коров? Может, смогу им чем-то помочь. — Улла посмотрела в сторону коровника.
Слово «нет» вырвалось у собеседника настолько поспешно, что он даже смутился.
Улла пожала плечами и улыбнулась. Хорошо улыбнулась, с душой. Пальцы хуторянина на правой руке дернулись, как будто хотели нарисовать защитный знак.
* * *
План был вполне рабочим. Улла покупает заброшенный хутор милях в тридцати от столицы, представляется соседям сыроваренных дел мастерицей и под этим предлогом преспокойно скупает молоко. Одного не учла Улла, горожанка до мозга костей — у суеверных хуторян всякая одинокая женщина, живущая наособицу, вызывает подозрения. А вдруг ведьма? Глаз вниз не опускает, работников не ищет, чтобы дела свои темные без надзора творить, — точно ведьма. Оно понятно, что и с ведьмой можно ужиться, особенно если живете вы по соседству не один год, но с ведьмой незнакомой лучше быть поосторожней. Ниток не давать — судьбу тебе подошьет и укоротит, солью не делиться — она с кровью твоей связана, которая тоже соленая. Молоко тоже нельзя продавать, потому что ведьма пошепчет, трав подлунных в молоко кинет — и нет твоих коров.
