Говорят, что каждый любитель Толкина считает лучшим тот перевод, в котором он впервые читал «Властелина Колец». В интернете ведутся кровавые баталии за право называть хоббита Фродо не Торбинсом, а Сумкинсом, а толстенького трактирщика из «Гарцующего пони» не Маслютиком, а Подсолнухом.
На самом деле, конечно, у каждого перевода есть свои достоинства и свои недостатки. Один суховат, зато точен, другой слишком стилизован под русский народный говорок, зато поэтичен, в третьем неудачно локализованы имена, но прекрасно переведены стихи… Идеал недостижим, но у каждого перевода есть свои верные поклонники.
За одним исключением.
О нём и пойдёт речь.
Почти ни для кого не секрет, что трилогия «Властелин Колец», а точнее — «Хранители», первая её книга, вышла на русском языке в 1982 году. И больше пяти лет оставалась удивительным артефактом.
Прежде всего потому, что эта история не была похожа ни на что из знакомого советскому читателю. О фэнтези в СССР имелись крайне смутные представления. К нему причисляли и «Заповедник гоблинов» Саймака, и «Понедельник» Стругацких, и многие детские сказки, к которым, по сути, относился и вышедший шестью годами ранее «Хоббит». То есть это в основном были книги либо юмористические, либо для детей.
«Хранители» же с их героическими битвами и высоким волшебством, а главное — с серьёзным, взрослым отношением к сказочному миру, казались на этом фоне ярким экзотическим цветком среди блёклой травы.
Так выглядела обложка самого первого издания «Хранителей»
Кроме того, незаконченность истории делала мир Средиземья ещё более таинственным. Продолжения у книги не было. Говорят, дело в том, что Рональд Рейган, тогдашний президент США, в какой-то своей речи процитировал «Властелина», имея в виду вместо Мордора Советский Союз — и Толкина моментально записали в крамолу, вычеркнув из издательских планов вторую и третью части.
А литературное пространство в то время было гораздо менее насыщенным, чем сейчас. Это в последние годы мы привыкли по пять лет ждать продолжения любимой саги, твёрдо зная, что задержка — плод раздолбайства издателей и коротая ожидание за десятками других книг. А в то время лишь избранным была доступна информация о зарубежных книгах. Большинство могло разве что получить совершенно честный ответ: «Других книг Толкина в нашей библиотеке нет!» — и строить сколь угодно фантастические предположения и версии.
В общем, советский читатель долго ходил заинтригованным. И к тому моменту, как «Радуга» выпустила дополненный перевод «Хранителей», а на следующий год второй том, аудитория была «подогрета» как следует. А вот с третьим томом у «Радуги» случилась заминка. И этим не преминули воспользоваться конкуренты. Ленинградский «Северо-Запад» оперативно выпустил всю трилогию полностью (ура! наконец-то!) в переводе Натальи Григорьевой и Владимира Грушецкого, а дальневосточный «Амур» — в переводе Валерии Маториной.
Но ещё раньше в эту гонку успело вмешаться не слишком известное издательство «Интерпринт», выпустившее книгу под неожиданным названием «Повесть о кольце». Это был небольшой ярко-жёлтый томик. Действительно небольшой. Меньше пятисот страниц. И в них была втиснута вся эпопея с кольцом.
Но как втиснута!
ГИМЛИ-КАРЛИК И ДРУГИЕ КОРОТЫШИ
Доверчивого читателя, ухватившегося за возможность узнать, наконец «что же было дальше», ждал шок. Мало того, что текст сократили без малого втрое и целые главы были пересказаны парой строк, так ещё и отсебятины хватало изрядно. Ещё во вступлении, построенном как сказочный зачин, выяснялось, что назгульских колец не было — Саурон подбрасывал одно и то же кольцо разным правителям, кольцо превращало их в призраков, «послушных ему, как пальцы на руках», и возвращалось к хозяину. Исилдур должен был стать десятым назгулом, но вовремя успел отрубить Саурону палец с кольцом. Видимо, тот самый палец, которому иначе начал бы соответствовать.
Мало того. Вся история с походом Хранителей оказывалась чуть ли не побочным квестом на фоне возвращения Арагорном некоего Испепеляющего Венца — атрибута верховной власти в Средиземье. Венец оказался захвачен Сауроном, и, чтобы добыть его, следовало сперва победить Чёрного Властелина. Сам Саурон не мог надеть Венец, так как не был того достоин, а недостойного Венец испепелял на месте. Возможно, кольцо помогло бы Саурону обмануть Венец, но для этого кольцо надо было найти, что возвращало читателя к исходному конфликту. После победы Арагорн, разумеется, примерял Венец, и Венец, разумеется, находил Арагорна достойным.
Прочих несуразностей было столько, что перечислять их бессмысленно. Даже то, что вроде бы не противоречило сюжету, совершенно меняло дух книги, её восприятие. Так, гномы называли себя «карликами» (ассоциации для русского слуха, мягко говоря, не героические), Гэндальф заранее предупреждал хоббитов (в книге — коротышей) о будущем предательстве Боромира, и встречалось ещё много странностей. В общем, при упоминании «сокращённого пересказа» под названием «Повесть о кольце» почти все толкинисты, да и просто большинство читателей, впадают если и не в ярость, то в тягостное недоумение.
