Мы — это наш мозг. От матки до Альцгеймера
Авторы: Дик Свааб
Жанры: Психология, Научпоп, Медицина, Биология
Циклы: не входит в цикл
Формат: Фрагмент
Всего в книге 154 страницы. Год издания книги - 2014.
Поучительная и захватывающая книга о мозге — поразительном инструменте с неисчерпаемыми и далеко еще не разгаданными возможностями. Прослеживая человеческую жизнь от зачатия до смерти, автор обсуждает широкий круг тем младенчество и значение родительского поведения, половое созревание, гендерная идентичность, мораль, агрессия, свобода воли, религиозность, память, старение.
Дик Свааб (р. 1944) — всемирно известный ученый, в течение тридцати лет возглавлявший Нидерландский институт мозга; ныне руководит группой исследователей в Нидерландском институте нейробиологии.
В Нидерландах книга является научным бестселлером (с 2010 года продано более 300 000 экземпляров). Она переведена на несколько иностранных языков. Предназначена не только для широкого читателя, но и для специалистов.
В текст настоящего издания внесены некоторые стилистические исправления, сделанные переводчиком.
ЧТО ТАКОЕ ВЛЮБЛЕННОСТЬ?
КАКИЕ ГЕНЫ ПРЕДОПРЕДЕЛЯЮТ НАШ ХАРАКТЕР И СЕКСУАЛЬНЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ?
КАК УСТРОЕНА ПАМЯТЬ?
ПОЧЕМУ СТОЛЬКО ЛЮДЕЙ РЕЛИГИОЗНЫ И В ЧЕМ ЭВОЛЮЦИОННОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО РЕЛИГИИ?
СВОБОДА ВОЛИ — ПРИЯТНАЯ ИЛЛЮЗИЯ?
Тайны мозга в нашумевшей книге всемирно известного ученого, тридцать лет возглавлявшего нидерландский Институт мозга.
Читать онлайн Мы — это наш мозг. От матки до Альцгеймера
ДИК СВААБ
Мы — это наш мозг
От матки до Альцгеймера
Издательство выражает признательность за поддержку Нидерландскому литературному фонду — Nederlands letterenfonds dutch foundation for literature
Всем ученым, работы которых стали мощным стимулом для моего мозга, а также Пэтти, Мирте, Родерику и Дорьену, обогащавшим моё окружение
Многие взгляды, здесь высказанные, имеют в высшей степени умозрительный характер, и некоторые из них. без сомнения, окажутся ошибочными; но во всяком отдельном случае я приводил основания, заставившие меня предпочесть один взгляд другому… Ложные факты в высшей степени вредны для прогресса науки, так как они часто долго не признаются истинными; но ложные взгляды, если они поддержаны некоторыми доказательствами, приносят мало вреда, потому что каждому доставляет спасительное удовольствие доказывать, в свою очередь, их ошибочность…
Чарлз Дарвин. Происхождение человека и половой отбор, 1871[1]
Предисловие
Вопросы о мозге к предполагаемому специалисту
Я хорошо понимаю, что читателю не слишком нужно все это знать, но мне-то очень нужно рассказать ему об этом.
Жан-Жак Руссо (1712–1778)
Наш век выдвинул по меньшей мере два научных вопроса огромной важности: как возникла Вселенная и как работает наш мозг. Не только непосредственное окружение, но и случай побудили меня взяться за решение второго их них.
Я рос в семье, где с самого детства слышал столь занимательные разговоры, касавшиеся разных аспектов медицины, что уклониться от этого предмета стало для меня невозможно. Отец был гинекологом и занимался многими спорными вопросами продолжения рода, такими как мужская импотенция, искусственное оплодотворение и противозачаточные таблетки. В доме у нас постоянно бывали его друзья, о которых я позднее узнал, что и они тоже были новаторами в своей области. От профессора доктора Дриса Кверидо, впоследствии основавшего медицинский факультет в Роттердаме, еще ребенком я получил свой первый урок эндокринологии. Мы вместе с ним выгуливали нашего пса, и, когда тот поднял лапу, я услыхал от Кверидо, что такое поведение вызывают воздействующие на мозг половые гормоны. Доктор Кун ван Эмде Боас, первый профессор сексологии в Нидерландах, регулярно заходил к нам со своей женой вечерком выпить по рюмочке с моими родителями. От его рассказов у всех нас, особенно у детей, просто дух захватывало. Однажды он поведал, что у него никак не клеился разговор с одним пациентом. Наконец пациент выговорил то, что стояло у него словно ком в горле: он-де слыхал, что ван Эмде Боас гомосексуалист! Профессор обнял его за плечи и сказал: «Но, дорогуша, ведь ты же этому не поверил?» — оставив своего пациента в полной растерянности. Мы так и помирали со смеху.
Не существовало таких вопросов, которых я не мог бы задать, а по выходным дням можно было заглядывать в медицинские книги отца и изучать под микроскопом одноклеточных зверюшек, кишевших в воде из канавы, и клетки растений.
Учась в средней школе, я мог бывать на лекциях, которые отец читал по всей стране. Никогда не забуду, каким нападкам и даже оскорблениям со стороны религиозной публики он подвергался на лекциях по подготовке в Нидерландах первой фазы испытаний контрацептивных таблеток. По крайней мере, внешне он продолжал спокойно излагать свои аргументы, в то время как я, в холодном поту, сидел стиснув зубы. Впоследствии я убедился, что это было полезной школой — имею в виду сильные эмоциональные реакции, с которыми я сталкивался в дальнейшем в ходе своих исследований Грегори Пинкус, американский создатель этой пилюли, также время от времени бывал у нас дома, и мне удалось вместе с ним посетить Органон, фармацевтическую фабрику, где изготовляли эти таблетки. Там я впервые увидел, что такое лаборатория.
Само собой разумеется, все это привело к тому, что я стал изучать медицину. За едой мы с отцом с энтузиазмом обсуждали все возможные стороны этой профессии настолько непосредственно и настолько детально, что моя мать то и дело восклицала: «А ну-ка хватит!» — притом что как бывшая хирургическая медсестра, к тому же побывавшая на фронте в 1939 году во время русско-финской войны, она очень многое повидала. Неожиданно подошло время, когда я стал не только задавать вопросы, но также и отвечать на них. Если ты изучаешь медицину, то сразу же, совершенно неоправданно, в тебе начинают видеть эксперта по всем болезням, у которого можно получить бесплатную консультацию. В какой-то момент мне настолько надоели все эти бесконечные занудные жалобы, что я громко воскликнул, так, что все общество, собравшееся по случаю дня рождения, сразу же смолкло: «Это интересно, тетя Йопи, раздевайтесь, и давайте посмотрим». Сработало превосходно. Больше она мне не докучала. Но другие по-прежнему обращались ко мне со своими вопросами.
Приступая к изучению медицины, я хотел больше узнать о подготовке и проведении экспериментов, на которых так часто основываются медицинские концепции. Кроме того, я хотел, вопреки желанию родителей, быть материально независимым. Для студентов в Амстердаме имелись две возможности после первого академического экзамена половину рабочего времени заниматься исследовательской работой: либо в области фармакологии, либо в Nederlands Instituut voor Hersenonderzoek
