Рассказ
ж. «Парус», 1990 № 7, стр. 52-56.
В комнате отеля было темно. Он сделал шаг и почувствовал, что подошва с хрупаньем проехалась по чему-то мелкому, рассыпанному на полу. Конечно же, это были винтики и болтики. Он остановился: «Кретин! Опять отвинтил себе руку и побежал дарить какой-нибудь идиотке!»
Норм Гилрой включил свет. Комната была пуста. Он снял с рычага телефонную трубку. Ожидая ответа портье, опустился на колени, зажав трубку между плечом и склоненной головой. Потыкал рукой в ковер и нащупал контактные линзы, потерянные им во время уикенда, затем винтики от кисти руки Мускадина. Гилрой нахмурился, собрал с ковра все, что мог, и, кося глазом на свои находки, опустил в карман пижамы. «Кажется, на этот раз левая рука. Так что автографы раздавать сможет».
— Отель Святого Фомы, — послышался в трубке голос ночного портье.
Гилрой отозвался голосом ведущего пресс-конференцию: «Норм Гилрой. Не видели ли вы мистера Мускадина?» Должно быть, он выскользнул из номера, пока Гилрой был в душе.
— Мистер Гилрой, мистер Мускадин отбыл на такси примерно десять или пятнадцать минут тому назад.
— М-м, скажите, а не торчала у него из бокового кармана кисть его левой руки?
— Фактически, мистер Гилрой, у мистера Мускадина, как мне показалось, вовсе отсутствовала кисть левой руки. Он задержался у стойки спросить, откуда можно в это время отправить посылку.
— И что вы ему сказали?
— Я предложил ему проследовать в почтовое отделение, — ответил ночной дежурный. — Была ли рука мистера Мускадина повреждена в результате отсутствия надлежащего внимания со стороны работников отеля?
— Нет, — ответил Гилрой. — Скорее, за этим кроется некая трагическая история, и я полагаю, что мистер Мускадин предпочел бы не предавать ее огласке. — Гилрой уже владел ситуацией и формировал ее интерпретацию. Это была его работа. Он служил пресс-агентом десять лет и шесть из них работал с Мускадином. — Спасибо.
Он положил трубку.
Этот кретин смылся, чтобы послать кисть своей руки той девице-пацифистке, играющей на электронном ситаре. «Да кто же мог ожидать, — подумал Гилрой, срывая с себя пижаму, — что на пресс-конференции с раздачей автографов в Торговом Центре можно нарваться на пацифистку, играющую на электроситаре?»
Кроме всего прочего, у него больше не осталось запасных рук. Мускадин уже отослал одну на прошлой неделе, авиапочтой, той девице, занявшей третье место на конкурсе «Мисс Вайоминг». Эта будет шестой, нет, седьмой. «Декойт и Сыновья» во многом оставались консервативными, главное их издательство все еще располагалось в Бостоне. Им не понравятся все эти кисти рук, забивающие почту. Гилрой пока ничего им не рассказывал. Он намеревался подыскать несколько рук в Бэй Эри. а уж потом связаться с «Декойт и Сыновья».
Гилрой помассировал основание носа, глубоко вздохнул, застегнул на все пуговицы свой элегантный черный костюм и спустился в вестибюль.
Фармацевт в дверном проеме круглосуточного драг-стора окликнул его: «Мистер Гилрой, я нашел то, что вам нужно».
— Руку Мускадина?
— Что?
Аптекарь был мал ростом и красил свои седые волосы в цвет «блонд».
— Лекарство от вашей сан-францисской ангины.
— Вы не видели, здесь Мускадин не проходил?
— Пятнадцать минут назад. В такси, направляющееся к Ноб Хиллу. Кажется, у него не было кисти левой руки. Он что — заболел?
— Слегка переутомился.
— Ясное дело, выдать такой бестселлер, пришлось, наверное, попахать. Шутка ли — книга года! Скажите ему, что я в восторге от этой истории с гондолой в «Узри сей мелкий прах». Я. в общем-то, не приемлю бичевания, но это было прекрасно написано. — Он выложил на стеклянный прилавок маленький электромоторчик. — Это для вашего горла.
— Что это?
— Я сам это изобрел. Сконструировал из распылителя для красок, который купил на необъявленной распродаже, и из пульверизатора. Вам надо будет делать ингаляцию три раза в день.
— Вообще-то у меня сейчас насморк, — сказал Гилрой, пятясь.
— Разумеется, у вас сан-францисский насморк. Это — осложнение, вызываемое сан-францисской ангиной. Люди приезжают сюда из Нью-Йорка, особенно те, кто живет между Ист 65 и Ист 70, и всегда подхватывают сан-францисскую ангину, а после нее сан-францисский насморк.
— Мне надо отыскать Мускадина, — сказал Гилрой, возвращаясь к прилавку. — Вы знаете, у меня действительно квартира на Ист 71 в Нью-Йорке.
— Вы могли бы этого не говорить — по симптомам видно.
Юнион-Сквер был окутан дождем и туманом. Гилрой дал швейцару пять долларов: «Вы не знаете, куда отправился Мускадин?»
— Он не назвал таксисту определенного адреса, — ответил человек в мешковатой униформе.
У него была оттопыренная нижняя губа, и он жевал резинку. — Если честно, то он вел себя невежливо и делал замечания относительного того, что сюртук моей униформы не того же цвета, что брюки. Но это только оттого, что я каждый понедельник сдаю брюки в химчистку. Конечно, я читал дешевое издание его «Отныне тщетны радостей обманы!». Если уметь читать между строк, то не будешь удивляться тому, что Мускадин так крепко зашибает.
— Ну, это преувеличение. Просто он становится нервным, когда на него давят.