Мила.
— Сто грамм молочной, пожалуйста. И если можно, порезать кубиками, помельче…
— Что значит помельче? — маленькие глазки продавщицы в колбасном отделе разве что не прожгли дырку на пуховике Милы.
— Ну как… кубиками, — Мила для достоверности изобразила жестом, как хотела бы, чтобы та измельчила колбасу.
— Девушка, вы издеваетесь?! А они все будут ждать, пока я вам тут резать стану? — театральным жестом указала продавщица на все пять человек, что успели скопиться в очереди.
— Хорошо, не нужно. Я сама…
Мила быстренько рассчиталась и поспешила на улицу. Возле входа в магазин прямо в пакете пощипала колбасу как можно мельче и положила все это «богатство» перед черненьким котенком, что сидел рядом в коробке и блестел на нее глазами-бусинками.
— Ешь, малыш, — прикоснулась она пальцами к шелковистой шерстке. — Ух как изголодался, — наблюдала она какое-то время за хватающим колбасные ошметки маленьким зверьком. — Где же твоя мамка? Я бы взяла тебя, да не могу, нельзя…
Почувствовав, что если пробудет возле котенка еще хоть минуту, то точно принесет его домой, Мила решительно развернулась и пошла прочь, меся противную кашицу, в которую превратился выпавший за день снег. Хорошенькая погодка для начала марта. Разве что дождь не идет. Но и от снега при нуле градусов толку мало.
Мила посмотрела на часы и прибавила шагу. Снова воспитательница будет высказывать Ленке, что забирают ее последнюю, хоть время еще и шести нет, а сад работает до семи. Один раз Мила уже наблюдала картину, как Лена стоит, вытянувшись по струнке перед этой грымзой, а та ей менторским тоном внушает:
— Что ты должна сказать сестре?
— Чтобы забирала меня пораньше, — пищит в ответ Лена голосом затравленного мышонка…
Ух, как же Мила тогда разозлилась! Вот прям готова была поколотить эту Клавдию Ивановну. Интересно, как она может забрать сестру пораньше, если работает до пяти, а потом добирается на перекладных? И так боится хоть на минуту задержаться в офисе. Благо, начальник понятливый, вошел в положение и отпускает всегда вовремя. А так у них считается нормой задерживаться на полчаса, час.
Конечно же, на улице, конечно же, шарф развязался и сопли по пояс. И одна. Других детей уже разобрали. Господи, ну хоть бы побегать ребенку дала! Ведь замерзла же поди, сидя как на привязи возле воспитательницы!
— А вот и наша Миленочка! — показала золотые фистулы в лицемерной улыбке Клавдия Ивановна и поспешила навстречу Миле. — Давай, Леночка, скоренько, бегом, — поманила она примерзшую к лавке малышку. — Опять задерживается твоя сестренка, да? — заглянула она так вроде ласково в глаза Миле. А сама, поди, костерит ее на чем свет стоит про себя. Ну и Миле, естественно, захотелось много чего сказать этой предпенсионерке, которая за долгие годы работы в садике так и не научилась любить детей.
— Клавдия Ивановна, она же совсем замерзла, — потрогала она ледяные руки сестры. — Почему вы ее в группу не завели?
— Это ж мне что, раздевать ее, а потом одевать по новой? — всплеснула та руками в притворном ужасе. — Только ребенка мучить…
Мила смотрела на престарелую блондинку в каракулевой шапке и размышляла, сказать той всю правду, что она думает о ней и ее методах работы, или не стоит? Может, нужно пригрозить походом к заведующей? А еще припомнить шантаж, к которому она периодически прибегает в разговорах с ребенком? А еще лучше просто обложить трехэтажным матом, да послать куда подальше напоследок!.. Только ведь не поможет, да и к Ленке та станет еще хуже относиться. И так не переваривает ее, считает гипер активной. А когда это у нас так стали называться детей с пытливым умом и разговорчивостью?
— Пойдем, Ленок. До свидания, Клавдия Ивановна, — взяла Мила сестру за руку. — Сейчас пройдешься и согреешься. Ножки замерзли? Ну потопай ими чуть-чуть. Так лучше?..
— Мил, ну Ми-и-ил! Ты опять что ли в заоблачные дали улетела?
Они уже подходили к дому, и только сейчас Мила сообразила, что Лена ей что-то рассказывает. А теперь вот обиженно надула губы и не смотрит на нее. Улетела в заоблачные дали. Вообще-то, так говорит мама, когда старшая дочь глубоко задумывается. Ну хорошо, не задумывается, а начинает фантазировать. Ну не виновата же она, что фантазии свои считает второй жизнью, где есть место всему тому, чего нет в реальной. Она уже давно привыкла не жаловаться и довольствоваться малым. Но только не в мечтах. Там у нее есть Вадим! И он ее любит. Нет! Он сходит по ней с ума, предугадывает малейшее желание. А еще у них скоро свадьба. Скромненькая такая, человек на сто. Конечно, Вадим предлагал гульнуть с размахом, как того хотят его родители. Но это идет в разрез с желаниями Милы. Во всем нужна мера, даже в таком торжественном событии, которое случается раз в жизни.
— Все! Я с тобой не дружу! — вырвала Лена свою ручку, оставив Миле мокрую варежку, и гордо зашагала по лестнице на второй этаж.
— А вот и дружишь! — подхватила сестренку Мила на руки и помчалась вверх. — А не будешь дружить, защекочу, так и знай.
В квартиру они вбегали, хохоча обе. Мила даже ловить Лену не стала, когда та упорхнула в комнату, прямо как была, в грязной обуви. Все равно, полы в коридоре затоптанные, и первым делом нужно их протереть. Потому что скоро от Шведовых вернется мама и если застанет квартиру такой, то мало не покажется всем.
