1
В этой книжке речь пойдет об одном мальчике, который лет восемь жил на целине, а знал о ней столько же, сколько и вы… Нет, по правде сказать, гораздо меньше.
Как же так случилось? — спросите вы, и я вполне понимаю ваше недоумение. Однако рассудите сами: ну, какой интерес писать о всезнайке? Ровно никакого. Да и не люблю я их. И для вас такие не очень симпатичные молодые люди вряд ли интересны. Конечно, вы любите расспрашивать взрослых и читать о том, что вам неизвестно. Разве не так? Я и сам был таким, только очень давно. Теперь я люблю вновь и вновь слушать рассказы, которые слышал когда-то, и перечитывать книжки, читанные много раз. Потом так же будет и с вами.
Впрочем, перейдем к делу.
Просто не знаю, как начать… С этим мальчиком — Карсыбеком — у меня, понимаете, вышло, не совсем ладно.
Я видел его и разговаривал с ним не раз. И он очень мне понравился. Понравились его рассказы о том, как он узнал, что такое целина, какие там люди, что они делают и как живут. Все это я записал от слова до слова. А потом встретил еще нескольких мальчиков и девочек. И их рассказы оказались тоже очень занимательными. Между прочим, от этих моих маленьких друзей я узнал такое, чего бы мне никогда не услышать от взрослых. Ведь взрослые всё торопятся, заняты делами, а у ребят летом времени хоть отбавляй.
Долго я думал-гадал, какого же мальчика изобразить в книжке главным действующим лицом: того, который мне попался вначале, или выбрать кого-нибудь из других?
Ведь если я изображу Карсыбека и напишу только то, что он рассказал мне, — пропадут рассказы других, а их рассказы, как я уже заметил, тоже довольно любопытные. С другой стороны, если я всякие происшествия, случившиеся с другими ребятами, припишу Карсыбеку, он, прочитав мою книжку (а я непременно пошлю ему ее), может рассердиться. Почему это, скажет он, обо мне пишут, чего я не говорил, не видел, не слышал, не делал и о чем не думал?
И будет прав.
Не знаю уж, как бы вы поступили на моем месте, а я решил так: придется оставить Карсыбеку его настоящее имя, фамилию для него призанять у другого мальчика, отца — у одной девочки, маму — еще у одного парня… Ладно. А где он будет жить? — спросил я себя. А пусть живет там, где и посейчас живет третий знакомый мне мальчик.
Наконец-то с этим было покончено, и я уже хотел начать вторую главу, но тут же спохватился. Вот так да! Начинать вторую главу и ничего не рассказать о Карсыбеке Табанове!
Карсыбек до сих пор живет в одной из областей Казахстана на железнодорожном разъезде, который и назову Степным. Его отец рабочий — обходчик путей, а мама… ну, просто мама, вот и все.
Тут я ненадолго займу ваше внимание вещами, которые очень нужны, для того чтобы вы как следует поняли все, о чем я буду рассказывать дальше.
В начале этого века в Сибирь и в Казахстан переселялось из России множество крестьян. Их гнали сюда голод и нужда. Некоторые из них, увидев привольные и плодородные земли, остались здесь и вместе с казахами начали распахивать целину, то есть не тронутые человеком земли. Но это давалось им трудно. Ведь тогда у крестьян, не было ни тракторов, ни комбайнов. Пахали сохой, сеяли вручную. И очень страдали здесь люди, потому что воды в степях мало. Речки пересыхали, и во многих озерах вода солоноватая. Пить ее нельзя.
Царская власть презирала жителей Средней Азии и всех их подряд называла киргизами. Но казахи — совершенно самостоятельная нация, со своим языком, длинной и очень интересной историей, со своими обычаями, верой, большой культурой; нация талантливая и трудолюбивая.
Царское правительство казахов не жалело. Они умирали от тифа, страдали болезнью глаз, — врачей и больниц почти не было. Торгаши бессовестно обманывали честных и доверчивых казахов-скотоводов, выгодно приобретая овец, коров, лошадей и верблюдов, кожу и шерсть в обмен на дрянной чай, никуда не годную обувь, одежду и дешевые побрякушки.
Казахи сопротивлялись жестокому и несправедливому обращению с ними. Были кровопролитные восстания. Для охраны чиновников и купеческих караванов, которые проникали в самые отдаленные места, где жили казахи, чтобы беззастенчиво грабить их, царь посылал войска. Некоторые караваны уничтожались казахами. Уже тогда казахи понимали, какие «милости» несут им царские чиновники и бессовестные торгаши. В отместку царь направлял в Казахстан карательные экспедиции, и снова лилась кровь свободолюбивого народа.
Печальной была жизнь казахов! Население вымирало, и еще пятьдесят лет назад здесь на один квадратный километр приходилось в среднем всего два — три жителя. Богатейшие пастбища забрасывались, земли не распахивались, неисчислимые сокровища, которые хранились в недрах Казахстана: железо, медь, уголь, серебро, — не разрабатывались.
Да и природа не слишком привлекала сюда человека, который в те времена еще не умел бороться с разными стихийными бедствиями.
Один русский путешественник, бывший в тех местах в конце прошлого века, писал: «Летом, особенно на юге Кустанайской области, в нестерпимом зное буквально задыхается все живое. Почва, раскаленная жгучими солнечными лучами, лежит мертвой под безоблачным небом. Сыпучие, передвижные пески, гонимые почти постоянными ветрами, и всюду проникающая, как пар, пыль, — заставляли человека искать более благоприятные для жизни места. Термометр летом поднимается до сорока градусов выше нуля, зима сурова, нередко многоснежна. В степях воют бураны, хороня под снегом кибитки кочующих скотоводов… Только кое-где попадаются леса, перелески и заросли кустарника. Эти жалкие представители местной растительности сосредоточены по берегам рек и в долинах, защищенных от ветров. Беспрерывные засухи, отсутствие достаточного количества воды — вот причина такой скудности в том, в чем человек здесь особенно нуждается…»
