© Никонов В. А., 2016 © Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2016
Он родился при Александре III и умер при Михаиле Горбачеве. Он прожил 96 лет. Прожил огромную жизнь, которая вынесла его из вятской глубинки к самым вершинам мировой политики и опустила в омут опалы. Не раз ему удавалось пройти по лезвию бритвы, балансируя между жизнью и смертью. Секретарь ЦК в тридцать один год, член По литбюро - в тридцать шесть, премьер-министр Советского Союза - в сорок, он оказался одним из немногих, кто уцелел из ленинской команды.
Это - мой дед Вячеслав Михайлович Молотов.
Я любил и люблю его. Как иначе относиться к человеку, который нянчил тебя на руках, открывал глаза на мир. Который учил тебя, заботился о тебе, переживал за тебя. Которому я обязан жизнью - и не только потому, что на четверть состою из его генов. Когда я в Крыму в трехлетием возрасте сорвался с мостков в море, он нырнул и достал меня с глубины, откачал... Умный, убежденный, несгибаемый, организованный, начитанный, знающий всё и обо всем - о таком деде можно было только мечтать.
Когда я достиг сознательного возраста, то уже не всегда с дедом соглашался. На многие вещи и события наши взгляды не совпадали. Что неудивительно: он старше меня на 66 лет. У нас с ним были очень разные воспитание и жизненные обстоятельства. Дед принадлежал к несгибаемой ленинской когорте, и это накладывало очевидный отпечаток. Таких людей я больше не встречал, хотя виделся и с Кагановичем, и с Буденным, и с Ворошиловым, и с Булганиным, и с Жуковым и многими другими людьми с характером. Дед даже на их фоне был скалой, кремниевой глыбой, последним ленинцем.
Что же касается меня, то я из поколения, которое в юные годы больше интересовали «Битлз», Пеле и Высоцкий. Мне не раз доставалось от деда за разного рода ревизионистские и оппортунистические идеи. Да и я позволял себе неделикатно подсмеиваться над его старомодностью. Мы действительно из очень разных поколений.
В зрелые годы я смотрел на деда не просто как на родного человека, но и как на крупную фигуру в большой истории, которую вряд ли можно оценивать житейскими мерками. Я не считаю все им сделанное и сказанное правильным. Но, право, не я ему судья. «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие»>1, -писал Пушкин, прадед которого был сподвижником Петра I, человека, вызывавшего в XIX веке не меньше вопросов, нежели сейчас Ленин или Сталин - начальники Молотова.
Я считаю себя обязанным обратиться к истории личности деда еще и потому, что с биографами ему не повезло. В сталинские времена вышло немало приторно-сусальных работ - вплоть до канонической «Краткой биографии», опубликованной к 50-летию со дня рождения деда под редакцией его многолетнего помощника Германа Тихомирнова. Молотов был обесчеловечен, превращен в функцию, некий героический ходульный персонаж партийного эпоса.
На Западе же о Молотове услышали только в 1930-е годы и только из трудов «невозвращенцев» и эмигрантов, в числе которых непререкаемым авторитетом пользовался Лев Троцкий, человек, испытывавший к деду прямо-таки патологическую ненависть.
Ситуация изменилась в годы Второй мировой войны, когда дед возглавил советскую дипломатию и попал в поле зрения более широкого круга весьма влиятельных и наблюдательных авторов. Их суждения по крайней мере не несли на себе отпечаток советских внутрипартийных разборок. «Вячеслав Молотов - человек выдающихся способностей и хладнокровно беспощадный, - напишет в своих мемуарах Уинстон Черчилль. -Дожив до старости, я радуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, которому он подвергался, - я предпочел бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политики, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ»>2.
Госсекретарь США Джон Фостер Даллес замечал: «Наблюдая в действии всех великих мировых государственных деятелей нашего века, начиная с участников Гаагской мирной конференции 1907 года, я никогда не встречал такого высокого дипломатического мастерства, какое проявлял Молотов»>3. Присутствуя в мемуарах всех политиков середины прошлого века, к нему в основном благосклонных, во всех исследованиях по истории Второй мировой войны, послевоенного периода и холодной войны, Молотов и на Западе не удостоился большого количества полноценных биографий. Хотя первая - Дж. Гэя -вышла еще в 1942 году в Англии и носила комплиментарный характер, отражавший дух военного сотрудничества великих держав. Не менее благожелательной была и биография, вышедшая из-под пера Бернарда Бромаджа в 1956 году и отразившая «дух Женевы». В этих книгах - множество небылиц, что было следствием и недостатков, присущих советским источникам, и ограниченного доступа к ним авторов. Чего нельзя сказать о серии книг Дэрека Уотсона из Бирмингемского университета, который провел исключительно тщательную работу с первоисточниками и предпослал полной биографии Молотова серию книг и статей о разных периодах его жизни (включая и монографию «Молотов и советское правительство»). Наконец, Джеффри Робертс издал в Вашингтоне книгу о Молотове как министре иностранных дел, которая вышла в русском переводе в 2014 году под названием «Молотов. Сталинский рыцарь холодной войны».