НЕ ПИШИ СТИХОВ, А ТО ВЫПОРЮ
1.
Молодая женщина сидела на деревянных перилах моста. Руки развела в стороны. Подумала, что так напоминает птицу.
Разве птицу?
Скорее, ощипанную курицу.
Она медленно подняла руки вверх. Ветер потрепал за челку, прошлогодним листом ударил по носу. Женщина покачнулась, вскрикнула и схватилась руками за перила.
— Малимочка, ты только не прыгай. Умоляю…..
Мужчина сложил вместе ладошки и упал на колени.
— Не- мо-гу, — заревела женщина. — Во что превратилась моя жизнь? Я задыхаюсь. Задыхаюсь в мутной воде. А ты ничего не видишь, кроме своих книг!
— Неправда, — шептал и полз к ней мужчина. — Ты хозяйка лучшего литературного салона, тебе все завидуют.
— Не-прав-да! — кричала женщина. — Все приходят, чтобы надо мной посмеяться.
Мужчина потянулся к подолу её платья.
— Не трогай меня, Федор, не трогай, — верещала женщина. Покачнулась и потеряла равновесие. Падала некрасиво, ногами вверх. Юбка задралась и обнажила розовые панталоны. Тело звонко шлёпнулось, поднимая весёлые брызги, и быстро ушло под воду.
***
В этот день погода была настолько теплая, что жители города Вологды зимние пальто сменили на легкие. Первые смельчаки сняли головные уборы и жмурились от нежного прикосновения солнца. Ревнивый ветер сгонял тепло, но быстро уставал и бежал в снежные поля за подмогой. Пахло гнилью.
**
Мужчина третий час стоял у деревянных перил моста, смотрел на воду. Река в городском парке уже освободилась ото льда, но ещё стояла в легком полусне. И вот она сжалилась и вытолкнула со дна спящую русалку. Её хвост и волосы медленно шевелились. Мужчина жадно рассматривал лицо и находил схожесть с другой, любимой. Только у его женщины были румяные щечки и милые колечки волос. Она любила притворяться спящей, смотреть на него сквозь ресницы. Потом не выдерживала, смеялась, протягивала руки и крепко его обнимала.
Русалка с равнодушным лицом проплыла мимо и исчезла за первым поворотом.
Птицы на ветках ивы неприлично громко орали о своих желаниях.
— Прекратите! — шептал мужчина, зажимая уши руками. — Прекратите!
На грязных мостках валялся букет из первых цветов мать-и-мачехи, что ещё утром так любовно собирали нежные руки Малимочки.
— Нате! Получайте!
Он топтал сапогами солнечные головки цветов.
А в воздухе пахло гарью.
2.
— Вы тот самый Сологуб? — у администратора гостиницы «Золотой якорь» на лбу выступили мелкие капельки пота.
— Нет, я другой.
Федор Кузьмич старчески закашлял, взял ключи и медленно поднялся на третий этаж в номер.
— Кто это? — обратилась к администратору симпатичная барышня. Она принесла из ателье готовый заказ одному из постояльцев и, получив комиссионные, должна была идти по своим делам, но не уходила. Бросив на столик букет из мать-и-мачехи, поднимала каждый цветок, любовалась на яркую головку, потом быстро переплетала покорные стебли в венок. Администратору было приятно присутствие девушки.
— Сам Федор Сологуб, — торжественно произнёс он и надул для важности щеки.
— А я думала, что он молодой, красивый. А этот — старик, бородавка на носу и лицо скучное. А вот пальто у него дорогое, немецкое.
— Много ты понимаешь, дурёха. Великий человек приехал лекции читать, а ты про бородавку.
— Не, я бы с таким даже не поцеловалась.
Она доплела венок и надела на голову.
3.
Федор Кузьмич открыл дверь номера и вошёл. Тяжелые шторы, светлые обои, стол у окна, широкая кровать с белоснежным бельем — всё это вместе создавало уют. Он повесил на плечики пальто и тяжело опустился на стул.
Долго смотрел в окно на идеальные пропорции белоснежного храма. Со временем Федору Кузьмичу стало казаться, что это не храм, а океанский лайнер. И если придёт время бурь, то он возьмёт удары волн на себя. И все спасутся. Все. А сейчас, ранней весной, он стоит на приколе в мутных водах центральной площади.
— Везде мутная вода, — произнес Сологуб вслух, перекрестился и задернул шторы.
Вздохнул, провёл рукой по подбородку. Эта привычка появилась с тех пор, как он начал отращивать бороду, и в минуты глубокой задумчивости её поглаживал. А женившись, получил приказ обрить. Сопротивлялся недолго — хотелось выглядеть моложе.
Из портфеля достал тетрадь, открыл и прочитал вслух первую строчку: «Вопросы искусства, как мы все знаем, часто отступают на второй план перед вопросами практической жизни…»
***
В дверь постучали быстро, звонко, словно маленькая птица билась клювом о дерево.
Федор Кузьмич рассмеялся, бросил тетрадь на стол, сел, широко расставив ноги, и крикнул:
— Влетайте.
Дверь распахнулась, и в номер вбежала девушка. Не высокого роста, подвижная. Круглые черные глаза, носик тоненький вскинут вверх. Она оббежала комнату и встала в центре. Федор Кузьмич почувствовал нежный запах весны и молодого женского тела, чуть поморщился и провел рукой по подбородку.
— Здравствуйте, а я стихи пишу. Прочитать? — затараторила девушка весело, перекатывая звук «р» конфеткой во рту.
— Вы садитесь. Садитесь на кровать. Простите, но больше некуда.
