Евгений Петрович Федоровский
Минуты войны
Проект «Военная литература»: militera.lib.ru
OCR, правка: Андрей Мятишкин ([email protected])
Издание: Приложение к журналу «Сельская молодежь». Библиотека приключений в пяти томах. Т. 1. М., «Мол. гвардия», 1966. 496 с. Тираж 165 000 экз.
ФЕДОРОВСКИЙ ЕВГЕНИЙ ПЕТРОВИЧ родился в 1933 году в Алтайском крае. С 1959 года он работает специальным корреспондентом журнала «Вокруг света». Много ездит по стране.
Очерки и рассказы Е. Федоровского читатель может встретить на страницах журналов «Искатель», «Смена», «Молодая гвардия», «Сельская молодежь».
Перу Е. Федоровского принадлежит документальная повесть «Секреты рыбьих стай», в которой он рассказывает о путешествии на научно–исследовательской подводной лодке «Северянка». О путешествии по 60‑му меридиану от Ледовитого океана до иранской границы рассказывается в книге «Беспокойная прямая», написанной Федоровским в соавторстве с А. Ефремовым и изданной в 1962 году издательством «Молодая гвардия». Следующая книга этих же авторов «Сто дорог, сто друзей», выпущенная в 1963 году, повествует об их путешествии по Дальнему Востоку.
***
Ветер дул с моря. Он и принес тучи, кружил снежинки, скатывал во влажные хлопья и опускал в слякоть. Никто точно не знал, почему снег, всегда белый и чистый, сегодня был серым.
Французы–северяне из полка «Нормандия» предполагали, что снег стал серым от тепла, от наступающей весны, а южане кивали на сумеречное Балтийское море, совсем не похожее на яркое небо Буш–дю–Рона или Корсики.
Только Званцов, подставив ладонь снежинкам, подумал, что снег посерел от копоти войны, от множества пожаров, занявшихся над Восточной Пруссией. Может, протащилась над полем боя туча и, отяжелев в дыму, накрыла аэродром, ободранные осколками сосны, мокрые маскировочные сети, растянутые над самолетами.
Но он, впрочем, не знал, что об этом говорят французы, которых с его полком на несколько дней свела вместе война.
Неделю шла битва за Кенигсберг. Неделю полк не выходил из боев. Часов с пяти утра к далекому грохоту пушек прибавлялась трескотня прогреваемых моторов. Злые, невыспавшиеся летчики подставляли головы под кран цистерны и шли в землянку–столовую.
Завтрак подавала Зина — женщина с коричневым лицом, раскосыми глазами и глубокими морщинами вокруг рта. Ее звали «мамой Зиной». Она, как и заведующий летной столовой старшина Шумак, числилась в составе БАО — батальона аэродромного обслуживания. Этот батальон вот уже год кочевал вместе с летным полком. Летчики сдружились и с мамой Зиной и с Шумаком, и знали о них то, что мама Зина всегда ругала Шумана.
С декабря на завтрак, обед и ужин мама Зина подавала к тушенке неизменный макаронный гарнир. У макарон не было ни вкуса, ни запаха. От них во рту становилось пресно и сухо, как от резины. Летчики даже поверье такое придумали — не повезет, если первым пройдешь мимо склада, откуда Шумак еще задолго до рассвета выносил картонные коробки макарон с напечатанной русскими буквами надписью: «Геройскому народу Советского Союза от Соединенных Штатов».
Французы стояли на другом конце летного поля, километрах в двух от полка Званцова. Их тоже кормили макаронами. Но они весело вытягивали из бачков клейкие дудочки, наматывали на вилки и макали в жирный соус. Они и на своей далекой родине ели макароны и не скучали о картошке, как русские ребята.
В кухне мама Зина свистящим шепотом наступала на Шумака:
— Жрет фашист картошку, тебе говорю!
— Нету картошки, ведьма ты рогатая, — мрачно отбивался Шумак.
У мамы Зины муж умер давно, до коллективизации. Было четверо сыновей. Погибли все. Мама Зина не плакала. У нее сердце, наверное, окаменело давно. Встретив Званцова, сказала только: «Пал смертью храбрых». Это о первом. Потом так же сказала о втором, о третьем. А о четвертом уже ничего не сказала — лишь крепко поджала губы.
«Может, поженятся», — думал Званцов, улавливая гневный шепот мамы Зины и Шумака.
Ему почему–то хотелось, чтобы они поженились. Когда–нибудь ведь кончится война! Званцов даже представил, как сидят все летчики за простым солдатским столом, пьют водку, кричат «горько!», как смущенная и помолодевшая мама Зина целует в черную щетину старшину Шумака. Только улыбку ее не мог представить Званцов — никогда он не видел, как улыбается мама Зина.
…Ох, и трудна должность командира полка! И хозяйственных и боевых забот прорва. Но странное дело, чем дольше командовал полком Званцов, тем все чаще открывал в себе новые качества — он меньше ругался, больше молчал и думал.
Званцов был худ. С тонким носом горбинкой, тонкими губами и двумя морщинами поперек лба, которые придавали лицу вид хмурый, даже злой.
Он думал сейчас об интендантах БАО. Им, конечно, удобно — макароны не гниют, легки для перевозки, калорий много, а ребятам надо бы сейчас картошки — нашенской, в мундире… Сумеешь ли ты, мама Зина, пронять Шумака?
В землянку вошел инженер полка Глыбин в брезентовой длиннополой куртке, какие обычно носили техники, в старых валенках, грязных от масла. Легким шлепком по плечу он поднял со скамейки командира звена Канарева, вытер шапкой потемневший от пота белый чуб.
