Дессон обняла теплая майская ночь, накрыла легким покрывалом и, подобно матери, нашептывала сказки на сон грядущий. Звуки города за открытым окном стихли, лишь ветви высокой яблони задевали крышу двухэтажного дома. В темной комнате господствовали сырость и мрак — неподходящие спутницы для стихийницы, привыкшей к роскоши. Но ее не тревожил уродливый антураж старого деревянного строения. Она нетерпеливо вслушивалась в скрип половиц внизу, ожидая позднего гостя.
Он не спешил объявляться. Стареющая луна прошла половину пути до линии горизонта, придавая ночному городу налет таинственности, а женщина оставалась одна в комнате. Сидела в продавленном кресле, не шевелясь, и мастерски держала в узде гнев. Она лишилась права что-то требовать. Лишилась всякого права. Как и всего остального в жизни. Её удел — терпеть. И ждать, не показывая эмоций. Только так возможно получить желанную награду — горько-сладкую месть.
Да, ничего не исправить. Но разве не наслаждение — увидеть, как мучается враг?
Ночной гость, явившийся через три часа после полуночи, не счел нужным постучать. С какой стати? Она теперь — никто. Остановился напротив, закрыв широкой спиной темный проем окна. Снял капюшон черного дорожного плаща. Женщина не могла разглядеть выражение лица, лишь лысый череп, посеребренный луной, и короткую седую бороду.
— Доброй ночи, — поздоровался гость, не дождавшись приветствий.
— Доброй, — она криво усмехнулась, но обошлась без привычной язвительности.
Подобному поведению следовало оставаться в той — прошлой жизни.
— Вы готовы к первой фазе плана? — спросил он без предисловий. — Не передумаете?
Стихийница сжала подлокотники старого кресла, те скрипнули в знак протеста.
— Я — нет. А вы? Боитесь?
— Боятся лишь те, кому есть, что терять, — ответил гость строго. — Это теперь не обо мне. Пускай Его Величество боится.
С губ женщины сорвалось тихое рычание. Как же она жаждала крови Короля. До судорог, до душераздирающего вопля. Внутренности перекручивало при мысли об этом стихийнике. И обо всем, чего она лишилась по его вине. По его прихоти.
— К делу, — дама поднялась с кресла и, пошатываясь, прошла к столику в дальнем углу — тело затекло от долгого сидения, ноги плохо слушались. Но она не потеряла последних крох достоинства, заговорила уверенно, почти, как раньше. — Пришлось потрудиться, состав зелья сложен. Однако удалось оно на славу. Пахнет медом, как и сказано в рукописи.
Мужчина взял со столика бутыль с прозрачной жидкостью и с сомнением повертел в руках.
— Надолго ли этого хватит?
— Я приготовлю ещё. Главное, не пропускайте прием. Пить зелье следует каждый день — по глотку. В одно и то же время. Иначе действие ослабнет, и вы погубите весь план.
Гостю не понравились последние слова, но он благоразумно смолчал. Ему вообще не нравилась сообщница. Он и сам мечтал о возмездии, но знал, как важно не дать чувствам волю. В себе он не сомневался. Справится, как бы далеко ни пришлось зайти. Её рука тоже не дрогнет. Вопрос лишь в том, достаточно ли у некогда влиятельной стихийницы выдержки? Сумеет ли она дождаться финала, не разрушив всё в процессе?
Но без нее сложный план не воплотить. Это игра в четыре руки.
— Вы выбрали первую цель? — спросила дама, глянув испытывающе.
— Нет. Обстоятельства подскажут.
Стихийница провела кончиками пальцев по его рукаву.
— Я много думала об этом. Что если… — она проникновенно зашептала в ухо, предлагая дополнения к старому плану.
Его первым желанием было отстраниться, словно соприкоснулся с ядовитой гадюкой, но едва зазвучали слова, гость замер. О, да! Вопреки всем недостаткам, ум у сообщницы острый, как смертоносный кинжал. Её вариант — идеальнее, продуманнее. Лучше действовать поступательно, привлекать внимание постепенно, легко вводя противников в заблуждение. Пусть считают, что разгадали чужие ходы и отстают лишь на полшага.
— Хорошо, я сделаю по-вашему. Заодно проверю зелье.
Проговорил холодно, будто соглашался без особой охоты.
Но её не обманул бездарный трюк. Слишком долго она жила среди интриганов, готовых на многое во имя собственной выгоды. И сохранности потаенных тайн.
После ухода гостя женщина подошла к окну. Небо утратило чернильные оттенки, превратившись в серо-фиолетовое на востоке. С каждым днем светало всё раньше. Но в сердце господствовала ночь, не давая проникнуть туда ни единому лучику света. Для них не осталось места. Да, она и раньше не отличалась душевным теплом. Холодная, ледяная. Почти для всех. За одним исключением. Исключением, которое у нее отняли навсегда.
— Ты заплатишь, Инэй, — прошипела она, вонзая ногти в ладони. — Я уничтожу тебя. Не сразу. Сначала отниму самое ценное. Я отниму твоего ребенка…
* * *
Они встретились на рассвете. Два всадника в темных плащах. Недалеко от моста, соединяющего владения Королей и срединную территорию. Будто невзначай — по дороге к своим Дворцам. Никому бы и в голову не пришло, что каждый возвращается домой в ранний час намеренно. Со стороны они — случайные попутчики, коротающие время непринужденной беседой.
— Говорят, ваш Дворец сейчас — всё равно, что поле боя? — спросил первый всадник с легким задором. Его забавляли неприятности соседей.