Мы поднесли к губам тонкие трубки мирощупов и устремили наши взгляды вверх, на Зéмли. Мы вдыхали сквозь мирощупы и нежились в этом уютном чувстве — как будто лениво валяешься в постели бесконечным утром. Холодные ветра завивались вокруг нас по пустынным каменным плато. Мы общались в полной гармонии с Механизмами Подобия.
К нам подошли Мэри Эдáфы. Сначала мы не обращали на них внимания, только смотрели на Земли. Такое богатое, удивительное небо! С пустых плато обзор всегда хороший. Нам было видно все три тысячи триста тридцать три Земли.
Зéмли в полноземье в прожилках материков и морей, половинчатые диски убывающих Земель и поблескивающие тоненькие полумесяцы. Все — залитые голубым отсветом Механизмов, установленных в центре остатков Космоса. Адский вихрь окрасил их обратные стороны фиолетовым — отголоском бесплодных попыток всей остальной Вселенной ещё раз сжаться в точку.
Каждый из нас стоял на своей Земле, подсоединённый с помощью Подобия, и слушал, как ветры рыщут среди низких каменных монолитов. Слушал затем чувственный шёпот Мэри Эдáф, чьи руки легко касались наших плеч.
— Листор, пора приниматься за дело, — и углубились их морщины, избороздившие кожу вокруг ртов, словно буковки потерянного языка. Ветры плато перебирали их золотые волосы, закручивали их колечками вокруг маленьких ушей, изредка прятали их печальные, пустые глаза.
— Кто? — спросили мы внезапно пересохшим горлом. — Кто на этот раз отпал от Подобия?
— Её зовут Дианчи Тарброк. На Южных островах живёт она — скульптор и также танцовщица.
— Призналась ли она сама в своём падении?
Мэри опустили головы, не находя слов в своей печали.
Наши пальцы потянулись и вынули трубки мирощупов изо рта. Старательно, растягивая воспоминание ленивого бесконечного утра, мы затолкали их в карманы пальто. Мы протянули руки, и легчайшим прикосновением Мэри уложили нам в ладони длинные лазурные цилиндрики новых мирощупов. Кулаки наши сжали их.
— Но нас ещё достаточно, Мэри?
— Вас всегда будет достаточно.
— Двое в прошлом году.
— Но родилось также двое.
— Кто-то должен родиться в этот раз?
Мэри не ответили. Мы повернулись к ним и смотрели, как они взирают на Земли. Наконец их глаза опустились и встретили наши. Переливчатые золотые глаза, пустые как ветры.
— Механизмы допустят такую незначительную погрешность.
— Или мы не будем убивать таких, как Дианчи Тарброк.
— Это ваш долг.
— Но возможно, что Подобие существует и в других состояниях, помимо жизни.
— Возможно, что жизнь существует и за Вселенской Стеной. Где миры процветают, огненные, где люди блаженствуют в пламени или влекут существование в виде случайных электронов и частиц.
Каждый из нас улыбнулся нашим избитым шуткам. Мы взяли руки Мэри и поднесли их к губам. Они не сопротивлялись; отдавались покорно, как и много раз до этого.
Сегодня ночью никто не придёт на плато. Кроме Мэри и нас, никто здесь и не живёт. Мы спустили с их плеч одеяния цвета лаванды. Мы обняли их за талии, чувствуя, как их кожа тепло прикасается к нашей.
Скрюченные на голом камне, закутанные в пальто, мы старались забыть великолепное небо в телесных радостях с Мэри. Мы сильными толчками входили в них, все одновременно, в абсолютном Подобии. Мэри корчились под нами, добавляя слабые стоны к хору ветров.
Но в глубине души мы тосковали по тихому одиночеству бесконечного утра — утра, проведённого в уединении, в постелях, существовавших далеко от плато, в комнатах, загораживавших собой ужасное небо.
* * *
Мы ступили вниз с путещупов, выключили их — круги поблескивающей энергии — и запихнули в карманы. Здесь, на лазоревой площади, центре острова Эскорадии, ветры встретили нас привкусом соли и моря.
Небо здесь было такое же, голубое зарево Механизмов, многие Зéмли на фоне багрового савана Вселенной.
За площадью россыпь алебастровых куполов, яркая линия берега и затем море. Из одного из куполов нам навстречу выступил человек в пурпурной набедренной повязке, глаза защищены полосой тёмного янтаря.
— Вы Листор, — сказал он, не здороваясь. — Мы наслышаны о вашем приезде.
— Мы ищем женщину Дианчи Тарброк. Вы можете нам сказать, где её найти?
— Когда-то мы её знали, — на каждой из многих Земель человек покачал многими головами. — А теперь нет.
Мы увидели ложь в его движениях. Все из нас так превосходно связаны друг с другом в Подобии, что еле заметная разница в качании его голов бросалась нам в глаза. Вот вам один из трёх тысяч триста тридцати трёх, кто балансирует на краю Погрешности.
Будет ли отклонение у него расти, как это произошло в случае Дианчи? Ответ знает только Время и Механизмы.
— Возможно, мы вернёмся повидаться с вами. — Мы подождали, чтобы цвет его кожи побелел, чтобы руки сами сжались в кулаки, рот полураскрылся — и затем отвернулись, закончив на том разговор.
Мы прошли к берегу, достали переданный нам Мэри мирощуп из карманов пальто и, как в тумане, вложили его себе в губы.
Вдохнули и отчалили; почуяли запахи свежевырубленного камня, руки затрясло гипнотическое биение молотка об резец; грубая ткань, не нами надетая, тёрлась и шаркала об вздымающиеся изгибы грудей, которых у нас не было.