Владимир Степанович Возовиков.
Владимир Григорьевич Крохмалюк.
МАКИ «КРАСНОЙ ПУСТЫНИ»
По-прежнему тянул теплый южный ветер, солнце сгоняло с ближних перевалов снега, и декабрьский день сверкал почти так же ярко, как сверкает в апреле где-нибудь у истоков родной для Кузьмичева уральской речки Вишеры, но ощущение близкого праздника в душе старшего лейтенанта Кузьмичева погасло разом, словно он влетел в мокрый ледяной туман. Вертолетчики, выполнив свои задачи на учениях, возвращались домой, и тут неожиданно приказали направить второе звено эскадрильи в расположение командира мотострелковой части – для обеспечения марша войсковой колонны.
Кузьмичева меньше всего волновало, что близится Новый год. Всякую службу, выпадающую в праздники именно ему, он принимал как должное – всё-таки самый молодой среди опытных летчиков, к тому же и бессемейный. Он и теперь втайне погордился бы, что ответственное задание доверено их звену, если бы не особенный случай в его жизни. Стоило Кузьмичеву объяснить командиру ситуацию, тот наверняка освободил бы его от задания, но летчик Кузьмичев относился к той нередкой категории людей, которые ни при каких обстоятельствах не способны отказаться от назначенного им дела. Впервые за четверть века жизни узнав, какие жгучие искры в душе высекает столкновение двух великих человеческих чувств – любви и долга, Кузьмичев изругал судьбу да свой распроклятый характер и занялся подготовкой экипажа к вылету…
В штабе мотострелковой части летчики узнали, что им предстоит не простая разведка маршрута. Подразделения части совершали марш в предвидении встречного боя параллельными путями, и вертолетчики должны стать их воздушными дозорными до самого возвращения в гарнизон. Командир звена полушутливо заметил, что им здорово повезло: Новый год наверняка придется встретить на природе, в дружной семье собратьев по оружию, и будь, мол, он холостяком, как некоторые его подчиненные, посчитал бы себя редким счастливцем. Вот тогда-то в порыве не то досады, не то откровения Кузьмичев достал из кармана фотографию.
– Не такие уж мы холостые, товарищ капитан.
– Это кто? – капитан с любопытством рассматривал фотографию строгой девушки.
– Жена. – Заметив, как брови командира изумленно поползли вверх, Кузьмичев уточнил: – Точнее, пока ещё невеста. Пока… Она завтра приезжает.
– Куда?
– Ко мне, разумеется, в наш Н-ск.
– Послушайте, Кузьмичев. Если вы не шутите, я, пожалуй, влеплю вам выговор. О таких вещах, между прочим, командира положено ставить в известность.
– Вот я вас и поставил. Да ничего, – Кузьмичев начал словно бы оправдываться. – Адрес мой ей известен, квартирная хозяйка знает о ней, а в нашем городке не заблудишься.
– Какого ж черта вы раньше-то молчали? Или считаете себя незаменимым пилотом?
Кузьмичев потупился, капитан вздохнул:
– Понятно. Принципы. А если у неё свои принципы? Приезжает девушка к жениху в чужой город, никто её не встречает, так что ей делать? Я бы на её месте взял обратный билет.
По лицу Кузьмичева скользнула откровенная тревога – именно этого он и опасался.
– Ладно, «принципиальный парень», спасибо и на том, что хоть теперь догадался сказать. Слава богу, не в каменном веке живем. Как звать-то её?
– Наталья Григорьевна…
– Григорьевна, – усмехнулся капитан, возвращая фотографию. – Иди ставь задачу экипажу, «незаменимый пилот».
Боевая работа сразу захватила Кузьмичева с головой. Над здешним районом их звену уже приходилось летать, и выбор старшего начальника был, конечно, не случайным: новичку тут было бы туго. Но и распутывая лабиринты рваных горных отрогов, лобастых сопок, узких долин и каменных плоскогорий, Кузьмичев не мог потушить в душе беспокойства. Надо же было командиру подлить масло в огонь!…
Вероятно, потому, что Кузьмичев всерьез любил свою Наталью, она и после двух лет знакомства оставалась для него загадкой. Однажды он нечаянно обидел её неосторожным словом, и почти целый отпуск пришлось потратить на то, чтобы рассеять её обиду и недоверие. Они решили пожениться, как только Наташа закончит учебу. Два месяца назад она получила диплом, и Кузьмичев настойчиво звал её приехать, поскольку очередной отпуск его пока за горами. Девушка отвечала уклончиво, потом серьезно намекнула: во все времена, мол, женихи ездили за невестами, а не наоборот. Кузьмичев смирился, и вдруг это письмо: жди к Новому году. Она уже и билет взяла за полмесяца вперед. Но приедет ли? Может, дома его ждет другое письмо или телеграмма? И хорош бы он был, освободи его командир от боевой работы «по личным обстоятельствам»… Всего людям не объяснишь. Кузьмичев даже сердился на себя за откровение с командиром звена: как бы тот не подумал, будто его подчиненный похваляется личной жертвой, желая показать, что ради службы готов от всего отказаться, – не зря, мол, Кузьмичева считают первым кандидатом в командиры.
А приедет Наташа, она поймет. Должна понять, если действительно любит. Любящая невеста или жена не может ревновать к службе…
Разглядывая с высоты затиснутое меж отрогов каменистое плато, Кузьмичев подумал, что во всех краях встречаются люди с изощренным воображением. Кто-то же окрестил это безлюдье «Красной пустыней». Ему приходилось видеть настоящую красную пустыню, где багровый песок, простершийся барханами до горизонта, рождает ощущение полета над застывшим океаном чужой, безжизненной планеты. А тут и красного пятнышка не сыщешь: серо-желтый щебнистый суглинок, серые скальные обломки, серые гребни гор по сторонам, и даже вода во впадинах отливает серым глянцем.
