6 июня 1981 года. Сибирск.
Тетка была из тех, всюду-сующих-свой-нос гражданок, которых участковый Анатолий Ляшко держал на особом учете. Терпеть он их, естественно, не мог, как всяких сплетниц, однако ценил за неусыпную бдительность. Впрочем, их желание добиться аудиенции иногда переходило границы.
— Римма Захаровна, я же вам сказал. Сегодня не принимаю. У меня с завтрашнего дня отпуск. Надо еще кучу дел сделать.
— Анатолий Иванович, миленький, дай рассказать! — не унималась тетка.
На голове сидевшей перед ним Риммы Захаровны красовалось что-то напоминающее скрученное махровое полотенце, как после мытья головы. Одета пожилая женщина была в туго обтягивающий полное тело сарафан с кружевными оборками, из разреза которого напоказ были выставлены голые покатые плечи. Еще бы добавить румянец на щеки и толстые золотые серьги — ни дать, ни взять, получилась бы кустодиевская «Купчиха за чаем». Конечно, постарше, чем на картине.
Ляшко присмотрелся в замысловатому головному убору тетки — это действительно было полотенце, и торчащие из под него волосы казались влажными, что говорило о деле неотложной важности, из-за которого она даже не успела привести себя в порядок и приперлась сюда, несмотря на то, что суббота.
Вздохнув, он отложил бумаги.
— Ладно, что у вас там стряслось?
— Не у меня. В двадцатой квартире, — наклонившись к нему, приглушенным голосом ответила Римма Захаровна.
— Там, кажется, профессор Леденев с семьей живет? — припоминая, нахмурился Ляшко. — И что с ними?
— А вот не знаю. Потому к вам и пришла. Вчера я сильный шум в их квартире слышала. А потом как будто звуки борьбы, и еще женские крики, и детский плач… — бойко докладывала тетка.
Ляшко усмехнулся про себя. Звуки борьбы, — скажет тоже.
— Я не постеснялась, конечно, сразу им позвонила. Никто не открыл. Ну, я настаивать не стала. Подумала, что застыдились. Это в час-то ночи трамтарарам устраивать! Хорошо, под нами магазин, сами никому не мешаем. Но Марковна с третьего этажа тоже слышала шум. А она как раз над ихней квартирой живет…
— Ну, а что вы от меня хотите? — нетерпеливо спросил Ляшко. — Один раз в приличной семье скандал устроили, так на них теперь милицию спускать?
— Да какой скандал, милый! Я же говорю — все очень странно. Ночью за стенкой я еще некоторое время слышала: «и-и-и, и-и-и. Сначала мне почудилось — будто крыса пищит, но слишком уж громко. Потом решила, это ноет кто-то. Я подумала, ребятенка забидели, вот он и плачет. Еле уснула. А сегодня прямо с утра к ним снова пошла. И опять никто не открыл. Я подумала еще, если Леденев на работу мог убежать даже в субботу, то жена-то его дома сидит, не работает, а у сынишки их, первоклашки, каникулы на прошлой неделе начались. Уж они-то оба дома должны быть. А не открыли! И подозрительно тихо у них теперь. Вот я к вам и побежала сразу! Что там случилось — разобраться надо! Ведь хорошая семья. Жаль, если бдительность не проявим. Жили себе спокойно, очень приличные люди, даже собачку на днях сынишке завели. Какая-то жутко дорогая псина. По мне, так она таких денег не стоит, мелкая больно и страшноватая, но сами знаете, чем бы дитя ни тешилось. Может, это она и пищала? Тоже ведь жалко животинку…
— Хорошо, Римма Захаровна! — Ляшко остановил тетку, готовую тянуть бесконечный рассказ. — Сегодня же я загляну к ним.
— Обещаете?! — обрадовалась она. — Вот и ладненько, у меня тут и заявленьице уже готово.
В руке ее, будто по мановению волшебства, откуда-то появился листок.
— Какое заявление, я же сказал, зайду.
— Анатолий Иванович, а как же установленный порядок? Я вам сигнализирую…
Ляшко резко вскочил, напугав тетку, и чуть не опрокинул стол.
— Разве я когда-нибудь не выполнял своих обещаний?! — не выдержал он.
— Хорошо, хорошо, как скажете.
Римма Захаровна не без сожаленья забрала бумагу.
— А как братец-то ваш, Олежек, что-нибудь о нем известно? — спросила она уже в дверях.
Упоминание всуе о брате, который отправился служить в Афганистан и вскоре пропал там без вести (это была больная тема для Анатолия и всех родственников), показалось совершенно излишним. Ляшко поспешил выпроводить тетку из кабинета.
— Так зайдете? — не унималась она.
— Загляну, вечером непременно загляну!
Лишь бы не забыть, подумал он. А, впрочем, завтра все равно его в городе не будет. Утречком к тестю в деревню! Первые дни отпуска он давно мечтал провести на рыбалке.
Убедившись, что посетительница ушла, Анатолий встал в коридоре у окна, глядя на буйствующий молодой зеленью двор, и мечтательно представил, как уже завтра они с тестем и еще одним хорошим знакомым загрузятся в вездеход-«буханку» и поедут на озера. В тамошних водах окунек на два килограмма — обычное дело. Это не какой-нибудь там недомерок, а самая настоящая рыбина. Если повезет, можно и щуку поймать.
Сладостные грезы Ляшко прервал голубь, неожиданно возникший перед окном. Он заставил Анатолия вздрогнуть и отступить. Птица захлопала крыльями, намереваясь усесться на карниз, но передумала и улетела. Качнув головой, Ляшко вздохнул. Стало так тихо, что он мог расслышать голоса из глубины коридора. Похоже, главный кому-то что-то выговаривает. Не желая лишний раз светиться перед начальством, Ляшко поспешил вернуться к себе. Впрочем, без ока старшего по званию все равно не обошлось. Дверь вскоре распахнулась, и в комнату вошел капитан Сухоногов.
